дёрнулось в последний раз, и рабочий затих. То же происходило со всеми. Каждый тау без спецкостюма защиты от окружающей среды, похоже, задыхался в эпилептическом припадке. Дрейфующие вокруг клубы красного дыма становились всё гуще.
Я повернулся к Тан’баю.
— Химическое оружие?
Дипломат плавно взмахнул рукой. Он часто так делал, словно от чего-то отмахиваясь.
— Септ Ка’Ташун широко известен применением крайне опасных ядов.
— Да, я помню про их снайперов, — недовольно ответил я. Я в мельчайших деталях изучил методы и тактику ка’ташунцев. — Но не это. Это сбросили в снарядах. Что означает использование переносных миномётов и наплечных ракетных установок.
Теперь видеоэкран показывал картину смерти. Сотни представителей касты земли скорчились на земле. Красная дымка сочилась изо всех отверстий. Погибли и мои товарищи-воины. Остались лишь дроны, но очередями лазеров и с ними быстро разобрались. Те, что не взорвались сразу, закружились, когда отказали лётные системы. Упавшие дроны запечатлели странно изменившийся мир, где небо и земля поменялись местами или просто завалились на бок.
— Ещё и в таком количестве, — продолжил я. — Как они смогли произвести так много токсинов при столь ограниченных ресурсах?
— Мы полагаем, что у яда органический состав, — ответил Тан’бай. — Нам неприятно говорить это Шас’о, но им изобилуют глубокие джунгли, куда сейчас отступили наши враги.
С этими словами он встал и подошёл к столу. Тан’бай поднял одну из серых металлических трубок и передал мне. Цилиндр был с одной стороны запечатан и достаточно широк, чтобы там поместилась моя рука до локтя. Всё внутри покрывал густой красный порошок. Я провёл по нему пальцем и сразу ощутил укол жгучей боли.
— Это же пыльца спорового стручка, — понял я. Главный континент Киферии покрывали жаркие, зловонные дождевые леса, такие густые, что через них почти невозможно было пробраться. Они были домом для всевозможных кусачих и ядовитых тварей, но мало что было хуже куста хата’ле. Плоды этого покрытого листьями красного растения были пустыми стручками размером со сжатый кулак. Малейшего давления было достаточно, чтобы вырвалось дымчатое облако спор — опасных как для тау, так и для гуэ’ла, обжигающих открытую кожу и при попадании внутрь вызывающих кровотечение.
— Это действительно они.
— Они могут быть опасны, но не смертоносны. Не настолько, — я показал на видеоэкран, где продолжалась резня.
Тан’бай ответил пугающе спокойным голосом.
— Похоже, что ка’ташунцы смогли как-то усилить естественную токсичность растения. Модифицированные споры попадают в мускусные мембраны дыхательного тракта, где начинают практически немедленно размножаться. Это вызывает не только внутреннее кровотечение и токсический шок, в конце жертвы просто задыхаются, когда хата’ле пускает корни в груди и носовых полостях. Увиденные тобой вырывающиеся из ртов жертв похожие на губку наросты на самом деле являются их лёгкими, выдавленными разрастающимся растением.
— Как? Как они это сделали?
— Увы, Шас’о, на это нам нечего ответить. Но можно быть уверенным в одном. Перед нами оружие, которое работает на двух уровнях. Первый продемонстрирован здесь, а второй, возможно даже более опасный, это вызываемый страх, страх среди нашего населения, как среди тау, так и среди социализированных гуэ’ла. Страх ведёт к недоверию, недоверие к отсутствию гармонии, а это, как хорошо знает Шас’о, для Высшего Блага анафема.
— Использовать страх как оружие… — прошептал я. Меня просто тошнило от дикости ка’ташунцев. Я быстро поднялся и направился к выходу. А затем услышал голос, говорящий на резком языке врага.
— Сэр, этот ещё фурычит.
Я резко обернулся к видеоэкрану. Кто-то поднял упавшего дрона, чей глаз-камера всё ещё работал. На миг изображение смазалось, а затем остановилось на лице гуэ’ла. Его кожу покрывал густой слой грязи и какого-то красного камуфляжа. Вокруг рта и челюстей росла колючая шерсть. Брови были тяжёлыми и тёмными, а в глазах сверкала раскалённая добела ненависть.
— Шас’о Рра? — он ухмыльнулся. — Ты меня слышишь?
По выбору оскорбления я сразу понял, кто это. Так меня называло лишь одно существо на Киферии. Эзра Михалик, самозваный предводитель септа Ка’Ташун.
— Конечно слышишь, — продолжал Эзра. — Твой дипломат притащит тебя сюда ради исполнения процедуры. И, что важнее, одного урока. Ты наверняка захочешь увидеть это сам.
Из-за камеры донёсся смех.
— Буду краток. Эта атака была испытанием и, думаю, чертовски эффективным. У тебя и твоих войск есть восемь дней, чтобы покинуть Киферию. Если ты этого не сделаешь, то мои бойцы выпустят споры в каждом населённом центре планеты, и не думай, что я не сделаю этого из жалости к другим людям. Знай, что в моём понимании каждый, кто не помогает бороться с тобой, является предателем и поэтому заслуживает того, что получит. Восемь дней, Шас’о Рра, или ты увидишь смерть своих людей.
