Доходило до того, что техники сами разыскивали их по базе, когда требовалось сопрягать агрегаты незнакомых производителей с уже действующими. У пиратов оборудование было разномастное, ещё больше валялось без дела, а о стандартизации в этом мире задумывались далеко не всегда. Труднее всего пришлось Ашаре Зитани. Преподаватель-искусствовед, она не могла применить свои профессиональные знания в полном объёме, тем не менее, не улетела. Помогала Уолс в «Старом Горняке», изобретала фруктовые коктейли.
– Возится с колбами и кастрюлями, – вздыхал Навин Вайгу, – когда ей бы лекции читать! Особенно здесь.
– Думаете, тут многим будет интересно искусство? – я недоверчиво покачал головой.
– Да ведь смотря как подать материал! А Ашара по этой части большая мастерица. Вообще, Алекс, Вы, как человек культурный, не замечаете ли странных провалов в образовании у здешнего персонала?
– О чём Вы? Мне у вас всё в новинку, многого могу не видеть.
Навин объяснил, что на станции он наблюдает как бы два различных слоя общества. Администрация состоит из существ, образованных всесторонне, остальные же ограничены своей профессией и сферой развлечений. Они прекрасно знают эстрадных знаменитостей, но имя видного учёного или промышленника ставит их в тупик. «А кто это?» Пользуются приборами, а кто их изобрёл или, хотя бы, кто владеет компанией, производящей это устройство, не в курсе. Среди техников есть и более разносторонние особы, и, всё же, круг их интересов так или иначе примыкает к профессиональной области.
– Вообще, это не есть хорошо, – задумчиво сказал я. – Специалист, не видящий дальше своего носа, неспособен творчески мыслить. А это сдерживает развитие. Мы с этим уже столкнулись недавно. Профессор, как Вы считаете, можно ли устроить здесь что-нибудь вроде курсов ликбеза?
Вайгу непонимающе наклонил рогатую голову. Словиоски он, в отличие от Ги и Зитани, владел, но земной терминологии знать не мог, а я опять об этом позабыл. Пришлось расшифровывать сложносокращённое слово и объяснять, что в данном случае речь может идти о расширении знаний хотя бы в областях, смежных с профессиональными. Для начала. Спустя какое-то время и о других науках можно подумать. Профессор просиял и обещал заняться этим вопросом. Я же как бы между прочим упомянул о ликбезе Рийо. Панторанка заинтересовалась не меньше и сказала, что на помощь администрации мы можем рассчитывать.
Ирис Тано нашла себе дело на «Амидале». Вместе с Осокой они занялись переоформлением новой жилплощади. Ирис категорично заявила, что длительное пребывание в нынешних интерьерах корабля нормального человека доведёт до нервного срыва, и все остальные были с ней полностью согласны. За четыре дня полёта от «Эксиса» чёрно-красные тона начали действовать на нервы. Более светлые и приятные глазу стеновые панели обнаружились в личных апартаментах пиратских главарей, и семейство Тано, посоветовавшись с Ашарой как искусствоведом и Дэей как медиком, решили использовать отделку одной из этих «пещер Али-Бабы». Попутно Ирис старалась наладить отношения со старшей дочерью – деликатно, без давления и попыток доминировать. Осока, я видел, и сама хотела того же, только слишком уж переживала за результат. От этого у них на ровном месте возникали недопонимания.
– Такое впечатление, что она всё время пытается меня чем-то укорить, – пожаловалась мне как-то Осока. – Постоянно спрашивает, мол, почему ты поступила так-то или с чего думаешь эдак-то.
– Да она просто-напросто пытается понять твою мотивацию, получше тебя узнать, – ответил я. Для меня это было очевидно, и никакого второго дна я здесь не усматривал. Осока же, видимо, была другого мнения.
– Мне так не кажется, – сказала она.
– А ты попробуй в следующий раз обстоятельно объяснить ей, почему, – посоветовал я. – В том числе, и то, что для тебя само собой разумеется. Ну, как мне.
– Ну… хорошо, попробую.
Через несколько дней я заметил, что Осока ходит, как в воду опущенная, выбрал удобный момент и поинтересовался:
– Ты что такая квёлая? Опять мама?
– Ага.
– То есть, то, что я предложил, не помогло?
– Помогло. Только стало ещё хуже! Теперь она во всём со мной соглашается!
– Во всём, что бы ты ни сказала?
– С моими поступками, о которых говорю.
– И что? Значит, хорошо аргументируешь.
– Алекс, мне не до шуток! – нахмурилась Осока.
– Я серьёзен, как никогда. Скажи, она сразу соглашается или всё ещё расспрашивает?
– Когда как.
– То есть, опять старается уяснить твою точку зрения. Если бы из вежливости, соглашалась бы сразу.
– Надеюсь, что так.
