издали. Нечто в этом роде было когда-то у Мюзара, но там на всем лежал отпечаток кабака: там слишком много игралось танцев, мало было простора, мало тени, мало сумрака. Нужен очень красивый, очень большой сад. Это было бы восхитительно. Куда ты хочешь пойти?
Дюруа в смущении не знал, что ответить; наконец, он решился:
— Мне еще не случалось бывать в «Фоли-Бержер». Я охотно пошел бы туда…
Его спутник воскликнул:
— В «Фоли-Бержер»? Черт возьми! Но мы там спечемся, как на жаровне. Впрочем, не возражаю, там все же весело.
И они пошли по направлению к улице Фобур-Монмартр.
Ярко освещенный Фасад «Фоли-Бержер» бросал снопы света на четыре прилегающие к нему улицы. Целая вереница Фиакров дожидалась разъезда.
Форестье направился к входу; Дюруа остановил его:
— Мы забыли купить билеты.
Форестье важно ответил:
— Со мной платить не надо.
Когда они подошли к контролю, все три контролера поклонились Форестье, стоявший в середине протянул ему руку. Журналист спросил:
— Есть хорошая ложа?
— Разумеется, господин Форестье.
Он взял протянутый ему билет, толкнул обитую кожей дверь, и они очутились в зале.
Табачный дым, словно легкий туман, окутывал отдаленные части зала, сцену и противоположную сторону театра. Беспрерывно поднимаясь беловатыми струйками от сигар и папирос, которые курили все эти люди, этот легкий туман все усиливался, собирался под потолком и образовывал под широким куполом, вокруг люстры, над головами зрителей второго яруса, облако дыма.
В широком коридоре, идущем от входа вокруг зала, где бродят толпы разряженных кокоток вперемежку с темными силуэтами мужчин, группа женщин поджидала входящих перед одною из трех стоек, за которыми восседали три продавщицы напитков и любви, накрашенные и поблекшие.
Позади них высокие зеркала отражали их спины и лица проходящих.
Форестье быстро шел, раздвигая толпу, с видом человека, имеющего право на внимание.
Он подошел к капельдинерше:
— Ложа № 17? — спросил он.
— Здесь, сударь.
И они очутились запертыми в маленьком открытом деревянном ящике, обитом красной материей, где четыре стула такого же цвета стояли так близко один к другому, что едва можно было протиснуться между ними.
Друзья уселись; справа и слева от них тянулся длинный, прилегающий с обоих концов к сцене, закругленный ряд таких же клеток с сидящими в них людьми, у которых видны были только голова и грудь.
На сцене трое юношей в трико, высокий, среднего роста и еще поменьше, по очереди делали упражнения на трапеции.
Сначала быстрыми и мелкими шагами вышел вперед высокий, улыбаясь и посылая публике воздушные поцелуи.
Под трико вырисовывались мускулы его рук и ног; он выпячивал грудь, чтобы скрыть свой довольно объемистый живот; лицо его было похоже на лицо парикмахера, — тщательный пробор разделял волосы на две равные части как раз посередине головы. Он вскакивал на трапецию грациозным прыжком и, повиснув на руках, вертелся колесом, или же, на вытянутых руках и распрямив тело, повисал горизонтально в воздухе, держась на шесте исключительно силою кистей рук.
Затем он опускался на землю, снова с улыбкой раскланивался под аплодисменты партера и отходил к кулисам, при каждом шаге показывая мускулатуру своих ног.
Второй, не такой высокий и более коренастый, выходил в свою очередь и проделывал те же упражнения, которые повторял и третий, при все возрастающем одобрении зрителей.
Но Дюруа нисколько не занимало это зрелище, и, повернув голову, он все время разглядывал прогуливающихся в променуаре[24] мужчин и кокоток.
Форестье сказал ему:
— Обрати внимание на первые ряды: исключительно буржуа со своими женами и детьми, — простаки, которые приходят посмотреть на представление. В ложах — завсегдатаи бульваров, кое-кто из артистического мира, несколько второсортных кокоток; позади нас — самая забавная смесь, какую только можно найти в Париже. Кто эти мужчины? Посмотри на них. Тут есть все, что хочешь, все профессии и все сословия, но преобладает мелкая сошка. Вот служащие банков, магазинов, министерств; репортеры, сутенеры, офицеры в штатском, щеголи во фраках, пообедавшие в кабачке, уже побывавшие в опере и направляющиеся на Итальянский бульвар, и еще целая куча подозрительных личностей, не поддающихся анализу. Что касается
