— Слышала… поняла… — произнесла она веско и тихо, — и приняла к сведению твои слова… Теперь и ты постарайся понять меня, мама. Видишь ли, я ничего не забываю и ничего не прощаю, да… И не постою ни перед чем в случае, если ты будешь разлучать меня с Максом. О, я сумею отомстить за себя, мама, берегись!
XIV
Началась пытка, настоящая пытка для обеих. Анна Игнатьевна не ограничилась одними угрозами. Она в буквальном смысле заперла на ключ Клео. Сказав прислуге, что барышня больна и не может выходить из комнаты, Орлова сама относила обед и завтрак дочери. Сама сопутствовала ей на прогулке в наемном экипаже или в автомобиле. Игнорируя полные ненависти и вражды взгляды дочери, взгляды затравленного волчонка, бросаемые на нее исподлобья Клео, Анна Игнатьевна, забыв весь прочий мир, отдалась уходу за своей «больной» дочерью. Теперь она не сомневалась, что страсть Клео к Арнольду была хронической болезнью, нездоровым явлением… Она чувствовала одно: ей необходимо спасти девочку от сетей Арнольда, недавняя страсть к которому у нее сменилась теперь жгучей ненавистью. Последний рискнул было заехать на Кирочную на следующее после рокового события утро. Его встретила расфранченная по своему обыкновению Нюша, задаренная и закупленная им.
— Что барышня? Здорова ли? — осведомился Арнольд.
— Ничего не известно, барин. А только из комнаты своей не выходят. Барыня с ими каждую минуту заняты. Только слышно, страсть как убиваются Клеопатра Львовна. Просили письмо к вам как-нибудь доставить. А от барыни наказ: не принимать вас ни под каким видом, — опуская смущенно глазки, заключила ловкая Нюша.
— Вот как, принимать не велено, — усмехнулся тот недоброй усмешкой. — Ну да, авось и без приемов как-нибудь справимся. Вот что, Нюша, хотите заработать двадцать пять рублей?
— Ой, что вы, барин, мы и так вами премного довольны, — жеманничала девушка, а у самой уже глаза зажглись алчным блеском.
— Словом, согласны? Прекрасно… Вот вам письмо. Найдите возможным передать его барышне и доставить мне от нее ответ. Только, конечно, без ведома Анны Игнатьевны. Поняли?
— Как не понять. Будьте покойны, Максим Сергеевич, все будет исполнено в точности.
Однако, несмотря на свое обещание передать письмо Клео, Нюша долго не могла выполнить его. Анна Игнатьевна не отлучалась из комнаты дочери, пока горничная убирала спальню молодой девушки.
И только однажды ночью, когда измученная Орлова-мать заснула у себя в комнате, не забыв на ночь запереть на ключ спальню дочери, Нюша осторожно пробралась к комнате своей барышни и зашептала у нее под дверью:
— Клеопатра Львовна, вы не спите?.. Я принесла вам письмо… Просуну под дверь… Прочтите, ответ отпишите и тем же манером мне отдайте… Вы подошли, барышня? Оченно хорошо… Вот я кладу письмо на пол.
Голые ножки Клео зашлепали за дверью, дрожащая рука подняла с пола большой конверт веленевой бумаги с художественной монограммой Арнольда на углу. Знакомый запах Peau d’Espagne[64] и дорогого табаку, исходящий от письма, заставил задрожать Клео.
Вся трепещущая, она вскрыла конверт… Перед нею замелькали строки, написанные знакомым характерным почерком… В них был все тот же милый любовный вздор, полный страсти, тоски и призыва, заканчивающийся жалобой на жестокость бессердечной разлучницы. «О, она злится на нас, твоя мать, злится за то, что ты, юная, свежая и прекрасная, отбила меня от нее, несмотря на все ее кажущееся обаяние, на ее талант и известность. Она мстит нам, моя Клео, моя очаровательная маленькая вакханка, и мы должны подчиниться ее произволу, так как иного выхода у нас нет», — так заканчивалось письмо Арнольда.
Оно подняло целую бурю в душе девушки. В бессильном бешенстве сжималось маленькое сердце… Опалило вновь жгучею ненавистью девичью грудь…
— Так продолжаться не может. Я люблю Макса… Я не могу жить без него, — прошептала с отчаянием Клео, — и надо заставить мать во что бы то ни стало покориться нашему желанию. Заставить, не разбирая средств достижения.
И уже много раз за последнее время приходившая в ее юную головку мысль наведалась к ней снова. «О да, она знает теперь, что надо сделать. Она решится на этот шаг. Она ненавидит ее, свою мать, ненавидит так же страстно, как страстно любит Макса. Она разлучила их, прикрываясь ложным доброжелательством. Она просто ревнивая, мелочная эгоистка, готовая замучить, иссушить свою дочь, лишь бы не отдавать ее своему бывшему возлюбленному. И она заслуживает возмездия, неумолимой кары… О, да, они с Максом хорошо отомстят ей за все, за все». И, не откладывая дела в долгий ящик, Клео тут же присела к столу и набросала своим трепетным, совсем еще детским почерком ответ своему возлюбленному:
