Взрослые люди часто рассказывали мне, как они были уязвлены, обижены и долгое время потом страдали от того, что в детстве их не пустили на похороны любимой бабушки. Я понимаю, что родители хотели уберечь ребенка от тяжелых, не нужных с их точки зрения переживаний. Не нужных? Как это – не нужных! Ведь речь идет об очень серьезных, глубоких чувствах, о событиях, исключительно важных в жизни семьи, а ребенок почему-то не должен в них участвовать. Значит, с его чувствами не считаются, его как человека не принимают во внимание. Вся семья плачет, а ребенок в стороне. Он чувствует себя в изоляции, он отвергнут. Несчастье не скроешь, пытаться делать это – значит лгать. Ложь в отношениях не может быть во благо никому.
Для нашего душевного здоровья полезнее, если родители учат нас правильно реагировать на различные потери, а не устраняют с нашего жизненного пути любые несчастья. Ставить такую цель: избегать несчастий – глупо, ведь эта цель недостижима.
А с другой стороны – кто не страдал, тот не жил полнокровной эмоциональной жизнью, которая развивает и совершенствует личность. В эмоциональной палитре есть разные краски, включая черную.
Я бы очень хотела, чтобы у вас, дорогие читатели, была такая семья, в которой вы могли бы вместе переживать любые свои потери, чтобы с близкими можно было бы и погоревать, и поплакать, и подосадовать, и получить добрый совет. А если семья у вас не такая, было бы хорошо иметь хотя бы одну родственную душу в этом мире, кого-то, кому можно позвонить в любое время или приехать, чтобы «поплакаться в жилетку».
Не думайте, что это признак вашей слабости. Хоронить свои потери приходится каждому, речь идет не о пустой трате психической энергии. В некоторых случаях для неглупого человека потеря, поражение может обернуться еще большим выигрышем в смысле личностного роста, чем успех.
Чтобы продолжать жить настоящим и строить планы на будущее, необходимо закрыть одну страницу жизни и начать новую. Пусть прошлое принадлежит прошлому, место для настоящего расчищено. Однако перескочить, проигнорировать потерю невозможно. Люди должны пережить боль утраты, извлечь из этого опыта какую-то мудрость, принять событие. Поэтому не стоит давать близким такие советы: «Что ты об этом все время думаешь! Забудь». Так не получится. Близкие могут только разделять чувства горюющего человека («Я тебя понимаю»), признавать их уместность и терпеливо ждать. Душа горюющего человека активно трудится, и жизнеутверждающий результат не заставит себя ждать.
Сексуальность
Сексуальная интимность удовлетворяет важнейшие потребности тела и души. Слова «секс» и «пол» в буквальном смысле означают одно и то же. Правда, есть тенденция связывать со словом «пол» все, что отличает мужчин от женщин, а со словом «секс» – сексуально-эротические чувства и отношения.
Природа так устроила, что даже дети малые знают: «Я – девочка», «Я – мальчик». Говоря о сексуальности как о психологической потребности, я имею в виду, прежде всего, осознание принадлежности к какому-то полу и чувство удовлетворения в связи с этим. Мальчик, девочка, мужчина, женщина при гармоничном воспитании испытывают душевный комфорт от осознания себя таковыми.
Какое удовлетворение испытывают дети лет пяти-шести, когда близкие (папа, мама) им как-нибудь скажут к месту: «Я рад(-а), что ты у меня мальчик (девочка)!» Если детей воспитывают как бесполые существа, они, вырастая, обзаводятся массой проблем.
И уже совсем плохо чувствуют себя люди, когда над их сексуальностью совершается насилие. Что такое сексуальная агрессия? Об этом мы уже говорили в главе «Травматические события детства». Но чтобы лучше понять, что блокирует нормальное удовлетворение этой важной человеческой потребности, приведем еще несколько примеров, взятых из высказываний клиентов, которые были на приеме у американского психотерапевта Дженет Войтиц:
«Когда я собирался пойти на свидание, мама тотчас жаловалась на нездоровье, и я испытывал сильное чувство вины, оставляя ее».
«Мой отец всегда плелся хвостом за мной, когда я отправлялась на свидание».
«Мой отец обычно оскорблял моих друзей-юношей, поэтому они больше ко мне не приходили».
«Моя мама всегда ревниво относилась к моим подругам», – сообщает юноша.
«Меня всегда обвиняли в совершении аморальных поступков, когда я возвращалась со свидания».
«Меня беспокоило то, что отец ценил меня выше, чем маму. Как будто я была его женой больше, чем мама. Это чувство усугублялось еще и тем, что мне лучше, чем маме, удавалось вести хозяйство».
«Мама сказала, что думает обо мне, своем сыне, все время. Я чувствовал себя виноватым, что не думал о ней все время».
«Мне сказали, что родители очень хотели иметь мальчика. Ко мне относились как к мальчику. Я долго мечтала, как бы сделать мою грудь незаметной, плоской».
Когда родители пугаются первых проявлений сексуальности своего сына или дочери (подолгу вертится перед зеркалом, читает литературу или смотрит фильмы соответствующего содержания, внимателен к своей одежде), я всегда спрашиваю, как, по их мнению, сын или дочь должны вести себя в этом возрасте? Почему они не доверяют природе?
Психическое и половое развитие обычно идут параллельно. Почему-то все родители хотят, чтобы их ребенок своевременно, без задержки развивался психически, но пугаются наступления его половой зрелости. От недостатка знаний? Скорее всего, это страхи и стереотипы, которые коренятся в детстве самих родителей.
Например, мне как психотерапевту часто приходилось слышать от людей: «Мои родители часто ссорились. Затем они занимались сексом. Я не видел(-а), но я понимал(-а), что происходит. После этого отношения между родителями налаживались. Мне всегда казалось, что секс – это способ прекратить
