– В практике всё иначе, Мишель. Есть иной вкус боли, который ты можешь испробовать, только перейдя грань, – вглядываюсь в глаза Ника, которые в момент темнеют, а его голос становится сладок, словно шоколад.
– У боли один вкус – гнили. От неё не отмыться и не спрятаться. Я никогда не пойму людей, которые выбирают такой путь. Особенно тех, кто это предлагает, – отрезаю я.
– А как ты, вообще, оказался там? – Добавляю я.
– Райли пригласил с собой. Это был вынужденный поход, – пожимает плечами, и я растягиваю губы в улыбке. Ник вопросительно приподнимает брови.
– А меня Сара. Если они увлечены такими видами кинематографа то, возможно, следует их познакомить друг с другом, – произношу я вслух в момент появившуюся идею. На секунду его лицо вытягивается, а затем он начинает хохотать. Действительно смеяться, проводя ладонью по волосам и откидываясь на стуле.
– Что я такого сказала? – Обиженно выпячиваю губу, и он поднимает голову, ещё смеясь.
– Ничего, крошка. Ты забавная, – прочистив горло, он тянется за бокалом.
– Спасибо, дал оценку как мартышке, – бубню я недовольно и отпиваю алкоголь.
– Мишель, посмотри на меня, – требует он сурово, и я нехотя подчиняюсь. – Ещё раз так скажешь, придумаю тебе изощрённое наказание. В том, что я смеюсь, нет ничего плохого. Наоборот, это означает, что мне нравится быть сейчас с тобой. Поняла?
Он раздражён, и я чувствую это, только кивая на его слова. Ник отводит от меня взгляд и смотрит на скатерть. Алкоголь в крови просыпается и у меня в голове появляются различные отрывки из книги, которую я читала.
– Кто ты, Ник? – Вырывается вопрос. Мужчина резко поднимает голову и его глаза прищуриваются.
– Я не знаю ничего о тебе, а ты обо мне всё. Ты изучил меня, а я не могу. Ты не даёшь, – поправляю себя.
– Что ты хочешь узнать? – Спокойно спрашивает он.
– Твои родители живут в Торонто?
– Да.
– Чем ты занимаешься?
– Всем.
– Где ты родился?
– Берлингтон.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать восемь, родился восемнадцатого декабря одна тысяча девятьсот восемьдесят шестого года.
– Ты женат?
– Нет, – он изгибает губы в улыбке.
– Ты гей?
– Что? – Выдыхает он, а я закрываю рот рукой, не понимая, как такое вырвалось вообще.
– Ох, прости…
– Нет, Мишель, я не гей, – он подавляет в себе желание рассмеяться, а я чувствую себя неловко. – И разве был бы я здесь, если бы предпочитал мужчин? Наслаждался бы твоим присутствием?
– Вы с Райли похожи, родственники? – Я перевожу тему, покусывая губу, чтобы не расплыться в самодовольной улыбке.
– Нет, мы росли вместе практически как братья, – отвечает он.
От следующего вопроса его спасает официант с нашим заказом, и я улыбаюсь, смотря на изысканное блюдо из крабов, которое ставят передо мной.
– Спасибо. Ты угадываешь каждый раз мои предпочтения, – обращаюсь к Нику и беру в руки приборы.
– Всегда, пожалуйста, Мишель. Мне приятно знать и наблюдать, как ты краснеешь, – он склоняет немного голову и расправляет на коленях салфетку.
– Почему ты зовёшь меня полным именем? – Интересуясь, я отрезаю кусочек аппетитного блюда.
– Потому что Миша, как называют тебя, это неподходящее прозвище. Мужское имя, а ты более чем женская особь, – поясняет он.
– А почему…
– Ешь, крошка. Сначала поешь, а потом продолжишь свой опрос, мы никуда не спешим сегодня, – перебивает он меня и указывает взглядом на тарелку.
Я принимаюсь за еду, краем глаза, замечая, что Ник не особо-то и голоден. Он не спускает с меня своего изучающего взгляда. Ощущаю себя на каком- то шоу, где будут оценивать мои манеры. Это меня нервирует, но я не желаю этого ему показывать и, не обращая на него внимания, доедаю блюдо.
