— Разумеется… Драко Малфой. Только Кассиопеи Трелони, матери Сибиллы. Эта истеричка каждый год пророчила мне смерть. В итоге я просто перестал обращать на неё внимание, — ответил он.
— О да, вечное ожидание смерти отходит на второй план, если у тебя на носу гигантское домашнее задание, — проворчал Гарри себе под нос, однако Реддль услышал его замечание и весело фыркнул.
— Похоже не только я пострадал от кошмарных предсказаний, — заметил он, с некоторым интересом взглянув на Гарри. — Трелони унялась лишь тогда, когда я спросил её, надо ли мне готовиться к сдаче СОВ, или я умру до экзаменов. Думаю, смех класса был слышен во всём Хогвартсе, — мечтательно добавил он. — Как она на меня посмотрела… Такое пренебрежение к собственной судьбе!
Гарри сокрушённо покачал головой, невольно ощущая к брату Валькери нечто вроде смутной симпатии. Видимо, это было влияние Пэнтекуин — бессознательно Гарри уже начал воспринимать его не как убийцу родителей и Седрика, а просто как одного из гостей.
— Видимо, у тебя был конъюнктивит Внутреннего ока, — задумчиво протянул он.
— Или завихрения в ауре, — усмехнулся Драко.
— Или сглаз кармы, — улыбнулся Вольдеморт, — из-за кофейной гущи, налипшей на мою линию жизни! — Все трое юношей уже откровенно хохотали.
Пэнтекуин и Дамблдор с улыбкой смотрели на них.
«…Я же говорила, что получится, а ты мне не верил, Альбус», — пришла к Дамблдору мысль Валькери.
«…Гарри Поттер и лорд Вольдеморт сидят за одним столом и смеются над профессором Трелони… Рассказать — не поверят!» — усмехнулся директор.
«…Я их ещё сделаю закадычными друзьями, — со свирепой гримасой на лице заявила девушка. — Будут друг к другу в гости ходить и в квиддич вместе играть!»
«…Кошмар!» — ужаснулся Дамблдор.
«…В одной команде!» — Валькери была неумолима.
«…Ты просто сущий дьявол!» — Директор был восхищён.
— Только есть одна проблема… — уже вслух начала Пэнтекуин.
— Да? — встрепенулся Дамблдор.
— Вольд, как и ты, обрёл Силу этим летом. А сейчас он благополучно всё забыл. Так что придётся вновь начать обучение с самого начала.
— Он быстро научится, — успокоил её Дамблдор. — Как-никак, он лучший выпускник Хогвартса за всю его историю!
— Ну что ж, посмотрим, — задумчиво протянула девушка.
Глава 6
Наконец наступило тридцать первое декабря — канун Нового года. Замок был богато украшен к празднику — повсюду висели разноцветные гирлянды, в комнатах гостей за одну ночь появились искусно наряженные ёлки и другие новогодние украшения. В зале Церемоний стояло тринадцать (счастливое число Валькери) ёлок, настолько огромных, что они упирались верхушками в потолок. От обилия золотых и серебряных украшений даже немного рябило в глазах.
Все находились в каком-то приподнятом настроении — сказывалась атмосфера праздника. Ужина ждали с нетерпением — празднование начиналось именно с него. Но уже с утра в коридорах замка и за его пределами начали раздаваться взрывы и фейерверки — группа молодых гостей, с Алукардом и Малфоем во главе, вовсю применяли магию (в Ашкелоне не срабатывала только человеческая, «простая», как её немного пренебрежительно называли, магия — врождённые способности к волшебству у эльфов, вампиров, демонов и других существ по-прежнему сохранялись. А наиболее молодые и весёлые теперь растрачивали их на создание фейерверков, петард и хлопушек), и хотя Драко магией пользоваться не мог, он подавал невероятно безумные, и оттого наиболее интересные идеи.
Занятия с Алас’сарами были пока приостановлены, в честь праздника, но вскоре должны были продолжиться. Но Гарри и Драко обрадовались даже этой передышке. Вольдеморт занимался отдельно от них — оказалось, что в молодости Тёмный Лорд был очень ловок и умел виртуозно владеть оружием, поэтому количество тренировок у него было меньше. С Дамблдором же Валькери занималась только магией, ведь пока что он был единственным из них, кто овладел Силой. Но пока что никто не видел Силу в действии — Пэнтекуин проводила занятия вдалеке от замка, опасаясь разрушительных последствий.
Приближался вечер.
Гарри сидел в своей комнате и тупо смотрел перед собой. Он только что обнаружил, что ему нечего надеть — его парадная роба смотрелась слишком убого среди потрясающего великолепия Ашкелона.
