– Да ладно, – сказал я. – Ты же знаешь, что я не люблю девственниц, а теперь, как всякая нормальная тетка, можешь смело записываться ко мне на прием.
Она оторвалась от меня, удивленно глянула и слегка шлепнула ладошкой по щеке. Даже не шлепнула, а скорее обозначила пощечину – ну как бы сугубо для соблюдения проформы: мол, сказал даме нечто непотребное, получи по физиономии.
– Значит, как всякая? – напустила она на себя праведный гнев. – И под каким номером я, интересно, там окажусь?
– Ты пойдешь вне очереди, как будущая жена, – выкрутился я.
Она уж было хотела продолжить нашу шутливую пикировку, но замерла вдруг с полуоткрытым ртом, часто при этом моргая глазами.
– Ты собираешься на мне жениться, Тим? – спросила она, устав, видимо, моргать.
– А у тебя есть лучшая кандидатура на роль моей жены? – улыбнулся я.
– Нет, лучшей кандидатуры на роль твоей жены у меня нет, – ответила она серьезно. – И когда мы поженимся, Тим?
– Когда выправим тебе новые документы, – пояснил я. – Но репетицию брачной ночи мы можем провести и без официальной регистрации брака.
– Ну, разве что репетицию… – сказала Агнешка, потупя взор, и изо всех сил сдерживаясь от улыбки.
В этот момент она была восхитительно молода и прекрасна.
Глава двадцать первая
Утром я повел ее на пляж. Она долго не хотела вылезать из постели, бормоча что-то на своем тарабарском языке, пока я за ноги не стащил ее на пол. Аги визжала и брыкалась, но я все же взял ее на руки и отнес в ванную, где быстро привел в чувство, направив на нее холодную воду. Визга поначалу прибавилось, однако затем я пустил теплую воду, и скандалистка моя утихла, согласившись, правда, принимать душ только со мной в качестве моральной опоры. Держалась, однако, она за вполне материальный поручень, к которому привязалась еще во время ночных бдений…
…Когда я снял с нее халат и начал целовать белевшую в фиолетовых сумерках грудь, Агнешка снова принялась ворковать. Только в отличие от давних наших объятий, она не отстранялась от меня – напротив, прижималась, и руки ее не носились судорожно по моему телу, а почти тут же нашли, к чему приложиться, и уж более не отпускали, покуда я силой не отобрал, потому что пришло время использовать э т о по прямому назначению.
Лидия ошибалась, решив, что Агнешка будет извиваться, кричать и царапаться подо мной. Более тихого, сговорчивого и нежного создания я ранее никогда не встречал. Она лишь постанывала, глядя на меня широко раскрытыми, испуганными глазами, будто ожидала боли и страданий. Я шептал ей какие-то ласковые слова, но не был уверен, что она их слышит.
В какой-то момент, когда она поняла, что бояться уже нечего, она нашла мою руку на своей груди и попыталась передвинуть к себе на шею, жалобно глядя на меня, но я не стал перечить ей словами, а лишь энергичнее задвигался, и вскоре она забыла и о моей руке, и о своей шее, и вообще обо всем на свете…
Лежа потом на спине и слушая, как работает в груди отбойный молоток, я смотрел на Агнешку, которая все еще прерывисто дышала, издавая порой негромкие стоны, и думал, что лучшей картины, чем эта, нет и быть не может. Совсем недавно, наслаждаясь перекличкой Коулмена Хокинса и Роя Элдриджа в «Time in my hands», я мечтал о том, как было бы здорово, если бы время действительно оказалось в моих руках. Теперь мои мечтания сбылись. Я заставил время остановиться, сохранив и вернув из небытия свою юную возлюбленную, которая лежала навзничь рядом, потихоньку успокаиваясь, и которая представить не могла, о т к у д а ее вернула моя любовь, да простит меня профессор Перчатников вместе с десятком ученых мужей и одним Нобелевским лауреатом!
Поначалу Аги наотрез отказалась идти на пляж, сославшись на отсутствие купальника. Тогда я напомнил ей, что были времена, когда это обстоятельство ее совсем не смущало. В ответ она запустила в меня шкуркой от банана, и мне в свою очередь пришлось сообщить ей доверительно, что дурная привычка бросать в людей банановые очистки идет от обезьян, на одну из которых она теперь очень даже похожа. Сторговались мы на том, что я куплю ей самый лучший купальник, помогу его сначала надеть, а потом снять и в качестве дополнительной нагрузки слижу с ее пузика граммов сто мороженого. В принципе меня все здесь устраивало, кроме последнего пункта. Знаешь, радость моя, сказал я, в одной любопытной книге герой, по- видимому, алкоголик дошел до того, что пил коньяк из пупка свой любовницы. Мне бы лучше выпить, чем есть эту сладенькую гадость. Молодец, похвалила она меня за любовь к чтению. Значит, сначала выпьешь, а потом закусишь мороженым. Главное, все в одном месте, не надо никуда ходить. Я поупирался для вида, но в конце концов сдался.
На поиски купальника мы потратили не меньше часа. Аги оказалась той еще привередой, и в результате выбрала самый дурацкий из всех, к тому же самый дорогой. Я спросил, надо ли мне идти с ней в кабинку, чтобы помочь надеть его, и она вместо ответа вновь произнесла это свое неподражаемое «уф!»
Мы расположились под большим зонтом у самой воды и сразу же пошли купаться. Агнешка по старой памяти забралась мне на плечи и велела идти к буйкам, где я скинул ее и, нырнув, проплыл мимо нее под водой, ущипнув за попку. Она завопила так, что, видимо, разбудила двух спасателей, мирно дремавших в тенечке под зеленым флагом. Поплавав за буйками, мы вернулись под зонт, и тут я увидел Бригитту, которая сидела невдалеке и, вероятно, все это время следила за нами.
– Ты пока позагорай, а мне надо поздороваться с одним знакомым человеком, – сообщил я Агнешке, которая уже разлеглась на подстилке. – Это не
