направлении. Звание полковника, репутация среди тех же военных, плюс производство оружия не частным порядком, а по заказу военного министерства. Это из общеизвестного. Что же до скрытого до поры от широкой общественности – причастность к «схватке бульдогов под ковром», то есть к тайным политическим игрищам и откровенным интригам, что набирали силу в только что образовавшемся государстве. Уже сейчас можно было записать себе в актив удавшуюся авантюру с приобретением зародыша флота Конфедерации, равно как и попытки стимулировать развитие строительства флота собственного. Правда, машины по-любому придётся заказывать в Европе, ну да и морской блокады в её полноценном варианте сейчас просто не существует.
Впрочем, не о том сейчас речь. Точнее, не только о том. В любом случае встреча с Борегаром и Пикенсом состоялась в специально снятом особняке, без особого привлечения внимания к оной. Более того, в самом особняке и поблизости от оного находилось большое число охраны из числа бойцов «Дикой стаи». Изначальных бойцов, а не из числа последних и не очень пополнений. Паранойя? Возможно, но лучше наладить охрану сейчас, чем потом получить мучительно болезненный свинцовый привет в спину или в лицо, невелика разница. И не надо мне про то, что время для заказных убийств врага неподходящее. Оно ВСЕГДА подходящее. Просто есть определенный барьер, который преодолевается с течением времени. И когда он будет преодолен – зависит от очень многих факторов.
Многолюдства на встрече не планировалось, только сам Борегар, Пикенс, да я с ещё одним человеком из числа особо доверенных. Это я про Джонни, если что. Сейчас мне нужен был именно он, как лишённый даже тени рефлексий и моральных терзаний по разным мелким поводам вроде «не совсем джентльменских поступков». Ведь речь пойдёт в том числе и о них. Кстати, в чинах Джон Смит тоже подрос. Аккурат до майора. Он всё так же командовал первой ротой «Дикой стаи», но это теперь была отнюдь не основная его обязанность. Ну а что именно было его основным «фронтом работ»? Помогал мне… проблемы решать. К примеру, с «подземкой», борьба с которой была не то что не завершена, она и разгореться по полной не успела. Вершки малость пообкорнали, а вот корешки в землю ушли. Жаль, что в переносном смысле этого слова. И их предстояло долго и упорно выковыривать.
Я, как и было уговорено с Борегаром, появился тогда, когда губернатор Пикенс уже был на месте. Забавно, однако. Особняк и окрестности напичканы охраной, словно гусь яблоками, но всё же просьба прийти чуточку позже, чтобы Пьер Борегар имел возможность «настроить мистера Пикенса на предстоящую беседу». Впрочем, никаких возражений не имелось, да к тому же, если бы что-то не то говорилось, то один из моих «диких» непременно бы доложил. Ага, только так и никак иначе. Эти ирландские головорезы до сих пор были крайне недоверчивы ко всем, кто был не из их круга. Стоило ли это исправлять? В ближайшее время точно нет, недоверчивость в нынешних условиях – крайне полезная карта, которую стоит разыгрывать. Ведь меня они после Чарльстона и Александрии числили не просто за щедрого и выполняющего обязательства нанимателя, но словно бы за одного их людей «своей крови». В несколько меньшей степени это же относилось к моим друзьям. Кельты, тут нет ничего удивительного. Клановость, обособленность, недоверие ко всем иным. Недаром они и к началу XXI века в Америке по большей части так и живут отдельными структурами, почти не растворяясь, сохраняя исконную самобытность.
В любом случае, когда я постучал в дверь особняка, мне открыл один из них, по фамилии О’Райвен. Имени его я банально не помнил, но тут достаточно и фамилии, равно как и общего узнавания.
– О’Райвен?
– Всё тихо, командир. Чужих вокруг не заметили, внутри тоже… хорошо. – Это так он сообщает, что в разговорах Борегара и Пикенса не было ничего мне вредного. И лишь потом переводит взгляд на Смита. – Майор. Чего прикажете?
Этот вопрос явно ко мне. Но приказов особых нет, разве что закрыть дверь и остаться поблизости. Ну а мы с Джонни проходим внутрь дома, следуя за ещё одним «диким», который сейчас играет роль проводника. Хотя планировка особняка мне и без того знакома, однако правила приличия надо чтить, куда ж без них!
Кабинет. Привычное место, где вполне пристойно беседовать в чисто мужской компании на важные темы. Именно там и находятся Борегар с Пикенсом. Перед нами открывается дверь, заходим внутрь, приветствуя обоих. И с еле слышным скрипом дверь закрывается, отрезая нас от находящегося там, снаружи. Что ж, пришла пора поговорить. О делах важных, неотложных, от которых отстраняться – себе дороже. И лишь несколько общих фраз ради начала разговора. Вопросы о здоровье, семьях, обстановке в Северной Каролине, на которые следуют вполне стандартные, ожидаемые ответы. Но вот прелюдия подходит к концу, уступая место сути сегодняшней встречи. И первые слова звучат от Борегара, как от «хозяина» дома.
– Мы многое потеряли за прошедшие два месяца, джентльмены, хотя многие считают, что, напротив, многое приобрели. Конфедерация потеряла…
– Миссури, Кентукки, Индейская Территория – это что, потери? – добродушно хмыкнул Пикенс, выпуская в потолок струю сигарного дыма. – Булл-Ран, при котором вы одержали блистательную победу, позволил этого достичь. И благодаря нашим общим усилиям Север не может установить блокаду наших портов, товары идут к нам и от нас.
– Вы правы, Пикенс, Булл-Ран позволил нам это. Но у нас была возможность развить успех, двинув армии Потомакскую и Шенандоа на Вашингтон. Он тогда являлся лёгкой добычей. А теперь? Мэриленд кишит войсками янки, туда так просто не пробиться. Да и риск велик. Теперь велик, а тогда всё было иначе. Президент Дэвис «почивает на лаврах», не видя надвигающейся угрозы.
– Угрозы? Поясните.
