Борегар – полководец совершенно иного психотипа. Таким, как он, нужно всего лишь развязать руки и ни в коем случае не пытаться мешать «высокими начальственными директивами». От этого они начинают беситься, нервничать и… становятся ещё более рисковыми, что порой чревато.
– Что, Вик, к Борегару уже пора? – отвлёк меня от мыслей голос Вильяма.
– Пора, родственничек ты мой будущий, – хмыкнул я в ответ. – Сам видишь, готовиться к сражению надо, а вот каким образом, там и будет решаться.
– Ты же уже знаешь.
– Не преувеличивай. Есть общий контур, набросанный штрихами, его до ума доводить надо. Об этом знает Борегар, знаю я, да и командиры бригад догадываться должны. Надо лишь правильно распорядиться имеющимися козырными картами.
– Пулемёты, мины?
– Правильная начальная расстановка сил, резервные линии обороны, на которые необходимо отступать. И город со всеми его особенностями.
– Город? Значит, ты решился на эту авантюру?
– Само собой, – кивнул я. – Если правильно всё сделаем, это место станет смертельной западнёй для немалой части янки. Как и планомерное оставление позиций на радость противнику… Недолговременную.
– Осталось убедить Борегара. Он не любит отступать.
– Не любит, но при необходимости умеет. Вот и покажем ему эту самую необходимость. Пошли, Вилли. Время не ждёт.
Геттисберг был почти безлюден. И не потому, что население сидело по норкам и не высовывалось на улицу. Причина была совсем иная. Это самое население мы вежливо так изымали из города в добровольно-принудительном порядке, поясняя, что скоро тут будет весьма опасно и за сохранность их жизней армия Конфедерации ответственности нести не желает. И вообще, КША воюет с солдатами, а не с гражданскими.
– А ведь Борегар не стал бы выводить людей из города, не будь он готов согласиться, – отметил Степлтон, пока мы добирались до отведённого под штаб дома. – И я вижу, что готовят позиции для артиллерии, окопы для стрелков. И дома тоже, в них окна уже не окна, а бойницы.
– Пьер любит удивлять своих противников. И не стал бы отбрасывать дельные предложения. Что же до некоторой степени несогласия… Он просто хочет отступать как можно позже, я же хочу убедить его не упорствовать сверх необходимого. Минимизировать потери тоже важно.
Степлтон лишь неопределённо махнул рукой. Дескать, ты Борегара лучше меня знаешь. Вот сам его и уламывай. Хм, и не поспоришь, так оно и есть. Командующий Потомакской армией был человеком сложным, но работать с ним было не только можно, но и нужно. Требовалось лишь учитывать некоторые черты его характера, а это у меня вроде как получалось. И слава богам за это!
– Не скучаешь без своего… ординарца?
– Есть такое, – усмехнулся я. – С Вайноной, конечно, веселее было бы, но пусть лучше в Ричмонде обитает, в безопасности. Под присмотром сестёр.
– Коварно воспользовался тем, что красотка твоя приболела. И не стыдно?
– Ни капельки, Вилли. Сражение обещает быть тем ещё! А подвергать опасности девушку, с которой меня связывают весьма тесные отношения, пусть и при её искреннем желании… Запретить ей не получится, а вот воспользоваться представившейся возможностью – это совсем другое дело.
Тут друг понимающе кивнул, соглашаясь с подобным подходом. Уверен, что и сам он в похожей ситуации поступил бы аналогичным образом. А Вайнона и в Ричмонде без дел не останется. Сестрички найдут, чем её занять. Привыкли к ней и даже немного привязались. Особенно Елена, которая искренне пыталась приобщить юную чероки к миру моды, дорогих нарядов и выходов в свет. Получалось, надо сказать, лишь в определённых пределах. Девичья суть Вайноны не могла остаться равнодушной к нарядам, вот только показываться в них она соглашалась… лишь в пределах дома. Вроде как лишь я и мой самый близкий круг могли видеть её женскую сторону. Вот такой выверт психики, с которым пока ничего не получалось сделать. Да и надо ли было что-то делать прямо сейчас? Лучше уж постепенно приучить девушку к мысли, что не стоит особо рьяно скрывать от мира то, что является её сутью.
Добравшись до штаба, мы убедились, что прибыли хоть и не первыми, но и далеко не последними. Окончательно это стало ясно, стоило нам зайти внутрь и увидеть, что, помимо собственно Борегара, меряющего шагами комнату, присутствуют лишь главный артиллерист, майор Пелхам, да двое командиров бригад из шести, а именно Джубал Эрли и Френсис Бэртоу.
Да, все мы родом из Булл-Рана. Все командиры бригад и главный артиллерист точно. Борегар решил не рисковать, выдвинув на командирские должности тех, кто не просто был в том сражении, но ещё и проявил себя должным образом. Правда, был и ещё один маленький, но важный нюанс – командиры от полка и выше подбирались из числа убеждённых сторонников сначала сецессии, а потом и собственно идей, лежащих в основе Конфедерации.
Почему? Я хорошо помнил, что некоторые из вроде бы как генералов Конфедерации после окончания войны столь резво принялись дружить с победителями, что просто ой! Некоторые совсем явно, некоторые более скрыто, но суть оставалась неизменной.
Генерал Лонгстрит. После войны как-то очень ярко засветился как большой друг Улисса Гранта. Да-да, того самого генерала Гранта. Затем посол США в Турции, дела с железными дорогами, большой, очень большой капитал и всё в этом роде. Подозрительно, не правда ли?
Ричард Юэлл и Джозеф Кершоу. Первый командовал при Булл-Ране бригадой, второй – полком. И оба они тоже отметились по самые уши, яростно
