— Мне бы поспать.
— Не волнуйся — буду вести себя тихо как мышь. Целую. Жди!
Однако, несмотря на ее заверения, уже через час они лежали на кровати обнаженные и запыхавшиеся, но удовлетворенные.
— Теперь я уверена, что в Житомире ты ни с кем не спал,? — сказала, довольно потягиваясь, Марина.? — Выпьешь мартини? — Она поднялась, демонстрируя стройную фигуру с плоским животиком и женственными округлостями в нужных местах. Она знала, что Вадим за ней наблюдает, и двигалась грациозно, будто танцуя. Отражение в зеркале повторяло ее движения, словно в комнате были девушки-близняшки.
— Лучше коньяка, хотя нет — хочу сегодня поработать. Почему ты уверена, что у меня в Житомире никого не было?
— Интимная близость накладывает незримый отпечаток на обоих. Так что я сразу почувствовала бы, если бы у тебя кто-то был.
«Почему я не ощущаю незримый отпечаток ее мужа — ведь ночами они не в карты играют?» — Он промолчал, но настроение подпортилось. Марина это почувствовала и, взглянув на зеркало, сменила тему:
— Зеркало зеркалом, а ты в ящик под ним заглядывал?
— Еще нет. Что там может быть — подшивка журнала «Работница» за семидесятые годы прошлого столетия?
— Все же интересно посмотреть, вдруг там что-то ценное!
— У мамы самым ценным были обручальное кольцо и сережки, которые достались ей от мамы, моей бабушки. Так что слитков золота и шкатулок с алмазами не предвидится.
— Что гадать? Давай посмотрим! Любопытно же!
Вадим поднялся с кровати, случайно опрокинув фужер с недопитым мартини, растекшимся некрасивым желтым пятном по простыне. Марина торопливо подняла простыню:
— Главное, чтобы не прошло на матрац.
Вадим сел возле зеркала на пол и стал разглядывать замочную скважину ящичка.
— Ключа нет,? — констатировал он.? — Придется ломать.
— Алексей такой замок в буфете у свекрови на даче открыл — сунул туда отвертку, повернул — и все!
«Ох уж этот мне муж-умелец!» — раздраженно подумал Вадим, но поднялся и пошел на балкон, где в ящике с инструментами нашел огромную старую отвертку с плоским наконечником и плоскогубцы. Вернувшись, вставил отвертку в замочную скважину, вначале провернуть ее не удалось, но плоскогубцы помогли. «Хрясь!» — и ящик открылся. В нем оказались альбом в потемневшем от времени бордовом переплете, тоненькая пачка листков бумаги, исписанных наполовину выцветшими чернилами, перевязанная голубой ленточкой, и кусок холста, скрученный в рулончик.
В альбоме оказались старинные снимки, скорее всего, сделанные чуть ли не на заре эры фотографии. На большом фото, на всю альбомную страницу, была запечатлена очень красивая девушка с веночком, охватывающим лоб, в белоснежном подвенечном платье. Она словно прилегла на минутку отдохнуть с открытыми глазами. Но зеркало в черной раме, стоявшее у изголовья, не врало — в нем отражалась девушка, лежащая в гробу!
— Какой ужас — ее сфотографировали мертвой! — воскликнула Марина, глядя на снимок из-за плеча Вадима.
— В те времена часто фотографировали покойников в гробу, и даже в компании живых. Усопшего так искусно гримировали, что трудно было разобрать, кто живой, а кто мертвый. Это было обычным делом,? — пояснил Вадим.
— Фу! — Марина брезгливо передернула плечами, затем снова взглянула на снимок.? — Она очень красивая! Если она в гробу, почему у нее открыты глаза? Ее взгляд, отрешенный от всего земного, устремлен в никуда, это так жутко! Готовая иллюстрация для «Вия» Гоголя!
— Фотография напомнила мне работу известного фотохудожника Мана Рэя. Только у него девушка лежит с открытыми глазами и распущенными волосами, а на груди у нее отвратительная статуэтка африканского божка. Когда я ее впервые увидел, решил, что девушка изображает мертвую. Возможно, Ман Рэй в детстве увидел мертвую молодую красавицу с разметавшимися волосами, и этот образ въелся в его подсознание. Разница между этими фото в том, что на одном девушка только изображена умершей, а на другом она и правда мертвая, и еще — зеркало!
Вадим достал увеличительное стекло и внимательно изучил снимок. У него не осталось сомнений в том, что фотограф умело воспользовался ретушью и пририсовал открытые глаза покойнице.
Вадим прекрасно знал историю возникновения и развития фотографии. В конце девятнадцатого и до начала двадцатого столетия были в моде посмертные снимки — фотографировали покойников в позах живых, да еще в компании с родственниками, близкими людьми. Судя по исполнению, этот снимок был сделан в самом конце девятнадцатого столетия, когда уже предпочитали фотографировать мертвецов в гробу, но все еще придавали им черты живых. Вадим видел много таких посмертных фото, но это сильно отличалось — тут фигурировало зеркало, отображающее покойную. Ну а как же примета, что это принесет неприятности живым? То время было богато суевериями.
На обратной стороне фото было написано: «Анна Ступачевская, 1897 год». Судя по манере написания, отсутствию буквы «ять», надпись была сделана значительно позже, спустя десятилетия. В альбоме были и другие фотографии людей, относящиеся к разным периодам времени. На некоторых были надписи, но они, как и эта, ничего не говорили Вадиму. Ему было непонятно, для чего бабушке и матери надо было сохранять фотографии людей, судя по всему, не имеющих никакого отношения к их роду. Ведь не могли же они ни разу не заглянуть в ящик трюмо! И зачем надо было хранить трюмо, совершенно
