– Непроходимая? Ну, это кому как.
– Так ты знаешь путь! – потер руки надежа и опора Пскова. – Раньше-то что молчала, негодница? Ну, ладно, ладно, не дуйся. Знаешь – так пойдем. Там, за болотом – что?
– Сначала, по гати, небольшой островок – Комариный.
– Хорошее название, доброе.
– Там и отдохнем, а к ночи ближе на Черный остров выйдем. Он большой, длинный, – Рогнеда развела руки в стороны, словно хвасталась пойманной рыбой. – Если супостатов твоих там увидим – нагоним. Если нет – уйдем. Дальше я там тропинок да гатей не ведаю. Чужая земля.
– Так и сделаем, – согласно кивнул Довмонт.
На краю болота оставили лошадей и с ним двух парней из шайки – стеречь. Дальше зашагали по гати, вслед за Рогнедою. Тайная болотная тропа почти вся скрылась под ряскою, так, что совсем не было видно, куда ставить ноги. Однако юная атаманша шагала вполне уверенно и быстро, вовсе не пользуясь слегой. Видать, неплохо знала путь… или условные знаки. К примеру – вон тот большой серый камень, или вот ту кривую сосну… одинокую высохшую осину с алой ленточкой на верхушке. Над путниками тучами вились комары… правда, не кусали – мазь оказалась весьма действенной.
Гать постепенно поднималась, вот уже и показались, стали видны бревна. Настил вел прямо на островок, поросший чахлыми кустами и ельником. Верно, это и был Комариный.
– Всем – отдохнуть, оправиться, – выбравшись на берег, Довмонт улыбнулся. – Мальчики – налево, девочки – направо. Впрочем, у нас тут лишь одна девочка…
Разбойница отмахнулась, но послушно пошла направо, в заросли можжевельника, за которыми виднелась приземистая кривая сосна. Вернулась юная атаманша очень даже быстро, весьма озабоченная. Подошла, взяла князя за руку:
– Ты должен это видеть. Идем.
Бросив беседу, Довмонт послушно зашагал сзади. Рогнеда никогда слов на ветер не бросала. Если сказал – «должен», значит, нужно было идти.
– Вот, – протиснувшись сквозь можжевельник, разбойница указала на сосну…
К ее корявым ветвям был привязан голый по пояс отрок, и тучи зудящих комаров не оставляли никаких сомнений, зачем это было сделано.
– Казнь, – тихо промолвила девушка. – Похоже, он мертвый уже. Помоги снять.
Князь вытащил нож и, подойдя к сосне, перерезал связывающие мальчишку путы… Несчастный вдруг дернулся, застонал, бледное лицо его скривилось от боли…
– Мазь! – Рогнеда бросилась обратно.
Уложив отрока на траву, князь достал плетеную баклажку:
– Пей! Вот так… во-от… Не подавись только.
Отрок принялся жадно пить, быстро звучно глотая. Тут подоспела и разбойница, обмазала мазью грудь и спину мальчишки, улыбнулась…
– Волдыри спадут скоро, ага… Князь, я думаю, ему поспать надо. Хотя бы чуть-чуть…
– Не надо, – слабая улыбка тронула побелевшие губы. Светлые глаза распахнулись, насколько могли. – Я спать не хочу… А вот попить… и еще – поесть бы…
– Пей, отроче. – На этот раз мальчишка взял баклажку сам. Приложил к губам и блаженно зажмурился…
– Вкусный-то квасок! Благодарствую.
– Пей-пей… Сейчас еще и похлебкой попотчуем. Любишь, поди, гороховую-то, да с салом?
– Угу! Только у меня ложки нет. Потерял.
Услыхав про ложку, Довмонт невольно вздрогнул и повнимательней присмотрелся к спасенному. Тощий – одни ребра торчат. Узенькое бледное личико, синие большие глазенки… совсем как у святых на греческих иконах. Ресницы длинные, как у девицы, волосы грязные – копной… так что и ушей оттопыренных не видать.
Ложка… уши… Так это ж… Ну, сразу же догадаться можно было!
Князь вскинул брови:
– Тебя ведь Кольшей зовут?
– Угу. Кольшей. Я на Застенье, у Мордухи-вдовицы, живаху.
Парнишка даже не испугался – не было сил. Не дернулся, лишь моргнул глазами, скромно попросил похлебки.
– А то чую – пахнет уже, спасу нет!
– Кушай, кушай, – Довмонт ласково потрепал отрока по голове и прищурился. – А потом расскажешь мне все. Очень и очень подробно.
– Зачем – потом? Я и сейчас могу. Похлебки только еще налейте.
– Нальем, нальем, отроче. Кушай.