- Звучит как приговор...
- Это он и был.
Засыпая в эту ночь, ловлю себя на том, что каждую минуту задерживаю дыхание не несколько секунд. Прислушиваюсь к тому, что происходит в гостевой комнате, словно боюсь спугнуть нежданное счастье. Алексей рядом, в нескольких метрах. Но сейчас мне не хочется большего. Мы уже сделали многое - пришли к тому, с чего начали. И я хотела наслаждаться каждым мгновением вместе.
Утром меня будит звук осторожно открываемой входной двери, что заставляет испуганно подскочить в постели от отчаянно колотящегося о рёбра сердца. Страх, что ко мне в квартиру пытается вломиться вор, такой огромный, что я не сразу вспоминаю, что уснула не одна. Это успокаивает - если что. Казанский, как я надеюсь, сможет меня защитить.
Когда осторожно выглядываю в прихожую, мне хочется ругаться. Это Алексей собственной персоной, который сидит на банкетке и стаскивает кроссовки. Рядом, на полу, стоит объёмная сумка. Он что - собирается переезжать ко мне?
- Разбудил? - спрашивает он, заметив меня.
- Нет, я всё ещё сплю, - даже не собираюсь сдерживать сарказм. - Ты что, уже успел куда-то съездить? Вопрос из разряда «женская логика - такая женская», но мне очень хочется понять, что происходит.
- Да. Уезжал, ты спала. Ключи взял на полке.
- А это что? Ты решил ко мне переехать?
-Аты против?
Нет, с ним совершенно невозможно взаимодействовать. Потому что слова, сопровождающиеся наглосамоуверенной ухмылкой, совсем не вызывают у меня желания протестовать.
- Ну, вообще это странно, не находишь?
- Почему?
- Потому что ты забыл меня спросить.
- И это всё, что может заставить тебя выгнать меня на улицу?
-Лёша...
-М?
- Не передёргивай. Ты прекрасно понимаешь, о чём я.
- Понимаю. И нет - я к тебе пока не переезжаю. Это инструменты. Буду доделывать у тебя ремонт. Тяжело вздыхаю и иду в ванную чистить зубы.
- Лучше бы в сумке были твои вещи, - шепчу тихо.
И слышу за спиной приглушённый смех Казанского.
Эта суббота больше похожа на выходной день семейной пары, которая только-только переехала в новое жильё. Я занимаюсь тем, что готовлю выпечку по рецептам диетолога, Алексей - что-то сверлит, прибивает, шпатлюет и делает бог знает какие манипуляции, о которых даже не собираюсь расспрашивать. В крайнем случае, приглашу мастера, чтобы он исправил все огрехи Казанского, если выяснится, что из босса столяр-маляр-штукатур сильно так себе.
- Лёш, есть иди! - кричу в сторону ванной комнаты, где Казанский вешает маленькие светильники возле зеркала. И слышу мгновенное:
- Я не хочу.
Нет, так дело не пойдёт. Этот вопрос - то, что волнует меня гораздо больше нашего с Алексеем совместного будущего. Казанский и без того выглядит сильно исхудавшим, а если он продолжит голодать, далеко мы так не уедем.
- Или ты сейчас же идёшь в кухню и садишься есть, или выходишь из моей квартиры и больше никогда сюда не возвращаешься, - говорю безапелляционно, останавливаясь в дверях ванной комнаты.
-Ты это несерьёзно, - отмахивается Алексей, измеряя стену рулеткой.
- Абсолютно серьёзно. И не заставляй меня повторять дважды.
Вернувшись в кухню, сажусь за стол, надеясь, что не услышу через пару минут, как хлопнет входная дверь. Но если это случится, придётся искать какие-то другие способы донести до Казанского, что так делать нельзя.
Он всё же появляется в кухне минут через пять. Косится на стол, на котором лежат мои кулинарные шедевры диетического искусства и, вздохнув, садится напротив.
- От этого же худеют, - предпринимает последнюю попытку Алексей.
- От этого - живут, - отрезаю я, накладывая ему и себе салата и курицы.
- Хорошо.
Он вяло ковыряется в тарелке, но съедает примерно половину, что воспринимаю едва ли не как личную победу.
- Надо будет ещё подарком озадачиться, - перевожу беседу в безопасное русло. - Сто лет на свадьбах не была, даже не знаю, что сейчас дарят.
