скользит по лицу.
– Читайте, – монах открывает страницу.
Произношу буквы, выдавливая из себя слова:
Мой голос дрожит:
Одинокая слеза капает на желтую бумагу:
–
Буквы расплываются, и я с трудом читаю:
–
Мой голос срывается, но монах безжалостен:
– Продолжайте.
И я выдыхаю последние строки:
Настоятель обители накрывает руками книгу. Не поднимая глаз, прошу:
– Отпустите грехи мои.
– Я не Бог, чтобы прощать тебя. Коль виновата, Он простит. Или отстрадаешь за грехи.
– Сколько же можно страдать… – срываюсь на крик и поднимаю глаза.
– Не нам решать. Сколько сможешь, столько и вытерпишь, – монах забирает книгу и поднимается со скамьи.
Я горько улыбаюсь. В чем мои преступления? Есть ли грех в том, что Ютэр забрал мою смерть? Есть ли моя вина в том, что возлюбленный связан чужой клятвой? Виновна ли я в том, что мое тело меня предает? Не оглядываясь, покидаю храм. И почему я решила, что Бог услышит, а священник поймет?! В дверях ловлю слова:
– Гордая ты не в меру. Потому и не видишь истины. Оттого и судьбе противишься. А Бог лучше знает, что тебе нужно.
Оборачиваюсь и хочу резко ответить монаху, но взгляд скользит выше. Вижу страдание в глазах распятого. Вот Его я могу попросить:
– Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей…
Во внутреннем дворе монастыря Артур и Кай о чем-то спорят. Перехватываю злой взгляд полководца. Спрашиваю, глядя на Кая:
– Что случилось?
– Монахи попросили ждать, пока сделают меч, – отвечает тот.
– И сколько ждать? – смотрю на воинов.
– До полудня, а, может, и к вечеру, – злится Артур. – У нас раненые, а я буду здесь ждать этот чертов меч!
Он ходит размашистыми шагами по двору. Видит старую наковальню и подходит, рассматривая меч.
– А это что? – спрашиваю у рыцарей. – Уже закончен или нет? И почему в камне?
Присматриваюсь и вижу, что меч словно погружен внутрь камня. Видна лишь тонкая полоска стали, отражающая свет.
– Вроде закончен, – произносит Артур. – Эти кузнецы делают мечи в камне. С помощью огня и воды превращают руду в сияющие клинки. Твердые, как камень, и опасные, как укус змеи.
– Я чувствую в нем магию, – говорю, рассматривая меч.
На рукояти, отделанной золотом и серебром, две змеи обвиваются телами, сливаясь в одну. Из раскрытой пасти выходит стальной клинок.
Артур проводит пальцами по ребристой «шкуре» тварей, наклоняется и всматривается.
– Сталь тонкая, хорошая, видишь, как блестит? – он осматривает камень со всех сторон. – Ну что же, если закончен, то его и заберем. Видимо, приготовили для важного вельможи и припрятали во внутреннем дворе.
Он ухмыляется, берет за рукоять и пытается вытащить меч.
– Крепко засел, черт, – слышу сердитые нотки в голосе.
Он берется за рукоять двумя руками и рывком вытаскивает меч. Словно миллион ярких солнц, металл блестит и отражает светило.
– В меру тяжелый и не слишком длинный, – восхищается Артур, рассекая воздух клинком, – то, что нужно в бою.
Он улыбается, словно ребенок. Первый раз замечаю, как его грубое лицо преображается. Из устрашающего воина он на миг превращается в прекрасного мужчину. Невольно любуюсь им и не замечаю, как мимо проходит монах. Полководец кричит ему вслед: