блестящих глаз, мяукнула — «глупые, глупые люди, я же от всей души!» — и исчезла в чердачной тьме.
Почему-то остро и отчаянно защемило сердце, городские крыши перед глазами потемнели и налились непроглядной опасной чернотой. Но это длилось всего секунду, и девушка, переведя дыханье, снова прыгнула вперед, как ни в чем не бывало.
На «фабрике», несмотря на поздний час, было людно. Даже слишком людно — «китобои» сновали туда-сюда с озабоченным видом, словно случилось что-то выбившее хорошо налаженную машину их организации из привычной колеи.
— Билли! — она увидела Мирко, бухгалтер махал ей с ведущей на второй этаж лестницы. — Где ты бродишь целый день? Дауд хочет видеть всех!
— А что такое-то? — в один прыжок девушка оказалась рядом с тощим Даничем. Тот хмуро пожал плечами.
— Понятия не имею. Но случись что-то хорошее, подобной суеты устраивать бы не стали, верно?
Глава «китобоев» был сосредоточен и хмур, на лице застыла привычная раздраженная маска.
— Изменение планов. С маяка в Кингспарроу нужный человек сообщил — корабль Лорда-защитника прибывает в Дануолл завтра рано утром.
— На два с лишним дня раньше… — поморщился Томас. Мирко Данич не сказал ничего — он, естественно, не участвовал в операции напрямую. Билли напряженно размышляла.
— В общем-то, для нас ничего не меняется, так? — сказала она наконец. Дауд кивнул, ткнув для уверенности в нее затянутым в перчатку пальцем.
— Именно. Берроуз уже в курсе, он недоволен, но заказ подтвердил, это не форс-мажор. Корво Аттано тоже придется нейтрализовать.
— По сути, это даже не слишком усложняет нашу задачу, — неожиданно сказала Билли. — А в чем-то даже упрощает.
— Поясни.
— Теперь мы точно знаем, что императрица обязательно выйдет встретить Лорда-защитника, да и Эмили тоже. Если правда то, что болтают насчет отцовства… Мы также знаем примерное время, когда это случится. Это облегчит задачу. Из осложняющих факторов можно назвать только присутствие Корво, но способности «китобоев» сведут на нет и эту задачу. Ни один человек не способен тягаться с подготовленными ассасинами — даже упертый серконосский головорез.
— Я сам с Серконоса, — уронил Дауд. Если он и испытывал какие-то эмоции, это было незаметно. — И знаю, на что способен обученный телохранитель. Тем не менее, хороший анализ, Билли, и в основном я с ним согласен. Операция переносится на утро — сообщите капитану, страже и прочим заинтересованным. В остальном изменений не предвидится, кроме одного: Билли, ты в ней участвовать не будешь.
— Что? Но, мастер Дауд, ведь я…
— Слишком опасно. Серконоссцы защищают своих женщин до последнего — это будет жестокая схватка, и я не хочу терять в ней лучших людей. Томас, вместе с тобой пойдут Юрий и Барнарт, я не ошибаюсь? Прекрасно, вы знаете, что делать. Жду вас завтра в пять утра в условленном месте. Все свободны.
Билли Лерк покинула комнату со ощущением сверхъестественной легкости. Все, все, что случилось — это было неправильно, несправедливо. Ее продуманная до мельчайших подробностей операция, и ее успех, который теперь целиком достанется Дауду. Билли не питала иллюзий и понимала, что Дауд и сам имел на этот успех не меньше прав — это под его руководством «китобои» стали тем, чем были теперь, грозной силой, отмеряющей жизнь и смерть каждого в Дануолле, но все же…
Она шла по улицам, без разбора ступая по лужам и разбрызгивая вокруг грязную воду. Губы подергивались от едва сдерживаемых эмоций и не сказанных вовремя слов.
Случившееся было попросту бесчестно — Делайла бы ее сейчас поняла. «Каждый должен добиваться своего сам — последний ли он нищий, простой булочник, или, скажем, аристократ с родословной, уходящей назад на тысячу лет». Все так. Аристократ или убийца — ты не имеешь права забирать себе то, что принадлежит другим по праву. А если уж забираешь — будь готов столкнуться с последствиями.
Билли и сама не заметила, как оказалась «дома» — в крохотной съемной комнатушке с окнами на канал, освещаемой двумя старыми масляными лампами. Она раздраженно бросила в угол пояс, перевязь и маску, скинула сапоги и лицом вниз рухнула на кровать. Она не плакала, разумеется — Дануолл давал такую привилегию только жертвам чумы. Но ей было обидно и больно — как будто предал близкий, хорошо знакомый и почти родной человек.
Этой ночью Билли Лерк не видела никаких снов, тревожных или нет — одно только ощущение падения в темную, пахнущую полевыми цветами, ласковую бездну, из которой не было ни спасения, ни возврата.
Глава 5
