Я изумлённо застыла посреди холла.
— Мистер Форбиден?..
«Корсар» немедленно вскинул голову, обратив на меня разноцветный взор.
— А, мисс Лочестер! Видимо, боги услышали моё пожелание нашего скорого свидания, — усмехнулся он. — Фоморы знают что такое! Не успел я проехать и мили, как мой конь вдруг взбеленился, встал на дыбы и завалился набок. Когда же он вскочил, то немедленно понёсся по направлению к Хепберн-парку, не дожидаясь, пока я изволю занять своё место в седле. Все мои крики, обращённые к этому неразумному животному, разве что вспугнули мышей в полях. Другой такой чудной ночью я с удовольствием прогулялся бы пешком, но, боюсь, при падении вывихнул ногу. А поскольку до вашего поместья мне куда ближе, чем до собственного… я решил, что не слишком обременю вас просьбой выделить мне угол, где моя нога сможет пробыть в покое до утра.
— О чём разговор! — всплеснул руками подоспевший отец. — Нэнси, приготовь комнату мистеру Форбидену! И передай, чтобы его ногу осмотрели.
— Да, сэр. — Девушка подобрала юбку. — Прошу следовать за мной, сэр.
— Прошу прощения за то, что целый вечер докучаю вашему дому своим присутствием.
— Ничего страшного, — заверил его отец. — Мы ведь соседи.
Мистер Форбиден кивнул и, подволакивая левую ногу, направился за горничной.
А я не замедлила последовать за ними.
— Ребекка, куда ты? — воскликнули за моей спиной.
Я понимала, что матушка очень старалась скрыть удивлённую ярость в голосе, но ей это не особо удалось. И меня это не остановило.
— Ужасно болит голова, — как можно убедительнее простонала я. — Простите, мне нужно лечь. Спокойной ночи, матушка, отец, Том…
— Прекрасных снов, Ребекка, — неуверенно ответил мой друг.
Не оборачиваясь, я поднималась по лестнице. Зная, что за моей спиной происходит оживлённое, полное изумления переглядывание моего семейства с пока ещё несостоявшимся женихом.
В конце концов, Чейнзы должны были приехать только завтра. И я имею полное право провести эту ночь свободным человеком. Хотя бы эту последнюю ночь.
Пусть даже на волоске от брака.
Тупик. Откуда, почему, почему сейчас?!
Я долго бежала в ночи, пытаясь скрыться от своего преследователя в зелёном лабиринте, но тщетно. Волк гнался за мной по пятам и сейчас, когда я обернулась, уже ждал.
Он был близко. Слишком близко. До этой ночи я считала выражение «горящие глаза» просто фигурой речи, но его глаза, слишком умные для обычного зверя, горели хищным огнём.
Я пятилась, пока не упёрлась спиной в стену, — и тогда волк, торжествующе оскалившись, кинулся вперёд.
Последним, что я увидела, были сияющие разноцветные глаза…
Я села в кровати, задыхаясь, дрожа от липкого холода, ползущего по спине. Вокруг расстилалась тьма моей комнаты, сквозь открытое окно доносился далёкий волчий вой.
Сон. Это был только сон.
Какое-то время я ещё прислушивалась к звукам ночи. Затем откинулась на подушку, чтобы почти сразу заснуть.
Второе моё пробуждение вышло немногим приятнее первого. Я открыла глаза от дикого вопля, прорезавшего утренний воздух. Вскочив и выглянув в окно, увидела подле крольчатника кричащую Нэнси: девушка явно была на грани обморока.
Я не мешкала, одеваясь и спускаясь вниз, но, когда подошла к крольчатнику, другие домочадцы уже толпились вокруг. Нэнси, должно быть, увели. Я увидела Бланш, обмякшую на руках у отца, бледное лицо Тома и зеленоватое — матери, но слишком поздно услышала предостерегающие крики, чтобы не успеть обратить взор на распахнутую прутчатую дверцу.
Дверцу, за которой…
Зрелище заставило меня отшатнуться, судорожно дыша, чтобы справиться с внезапно подступившей тошнотой.
— О, боги, — невольно вырвалось у меня. — Разодраны в клочья…
— Кто это сделал? — прошептал Том.
Белизна его щёк спорила с молочным цветом моего платья. Неожиданно: никогда раньше не замечала в друге подобной слабости.
— Волк, — мрачно отозвался отец. — Нэнси говорит, она вставала ночью и слышала вой. Где-то рядом.
