На лице у Лили отразились неподдельный гнев и досада.
«Ого! – подумала я. – А уж не имела ли ты сама видов на «этого бедного» Степку?»
– Ну вот. Крутила, крутила, да так ничего и не… короче, отправила его ни с чем. «Я, – говорит, – Азатова люблю». А какого Азатова, когда сам же Степка ее однажды с Ямкиным застал.
Вау! История идет по нарастающей. Дальше в лес, больше дров. А Оксана-то, похоже, девчонка была не промах.
– Как застал?
– Да вот так и застал. Как сказала она ему, что ничего у них не выйдет, так он тут недели две по театру шлялся, все места себе не находил, а после этого и пить начал. Я сначала думала, что он просто так, с тоски, а оказалось, что именно после того случая. В тот раз тоже у него вечерний спектакль был, ну и в антракте он зашел в закоулок какой-то, хотел один побыть, ну а они там, с Ямкиным… того.
– Ого!
– Ага. Это уж он потом сам мне рассказывал. Ямкин-то, тоже выпил, ну и… на откровенность парня потянуло. Только ты, смотри, не говори никому, – испуганно взглянула на меня Лиля. – Это я только тебе, по секрету.
Да уж, представляю себе… по секрету. Наверное, в тот же день на весь театр раззвонила.
Но высказывать свои предположения вслух я, конечно, не стала и дала Лиле честное и благородное слово, что никому ничего не скажу. Тем более что навряд ли в этом была такая уж необходимость. Наверняка все всё давно уже знали.
– Ну и чего он так переживает? – спросила я. – Если она такая… нехорошая, так и плюнул бы на нее. Сказал бы ей, что все видел, да и плюнул бы.
– Ничего он ей не сказал. Я его тоже спрашивала, говорю, чего ты, хоть пристыдил бы ее. А он – ничего я не буду говорить, не хватало, дескать, еще унижаться, пускай с кем хочет, с тем и… Ну, в общем, не стал. С ней объясняться не стал, зато вместо этого пить начал.
– А она ему сказала, что Азатова любит, да?
– Ну да. Представляешь, какая стерва? Мало того что все мозги высушила мужику, так и под конец не могла не соврать. Он теперь этого Азатова на дух не переносит, наверное, думает, что она и с ним тоже… того. Говорят, они однажды даже чуть не подрались. Так, из-за пустяка из-за какого-то разговор начался, и пошло… Дальше – больше. Насилу уж ребята, монтировщики, их развели.
– А сам Азатов, он как – тоже к ней неровно дышал или так только игры играл?
– Это уж вам там виднее, – лукаво улыбнулась Лиля. – Но говорят, что и с ним она тоже заигрывала. Хотя у него и без нее… знаешь Ирочку Панову, помрежа?
Ирочку Панову я хотя и не знала близко, но пару раз видела. Малюсенького росточка, с тоненьким голоском, вся летящая и восторженная, как девочка, Ирочка Панова была постоянным предметом для упражнения в остроумии всего театра, от наших соседей художников-постановщиков до монтировщиков и бутафоров.
Азатов, официальной любовницей которого она числилась, кажется, всегда испытывал в ее присутствии некоторую неловкость. Но вырваться из цепких лап Ирочки, похоже, было не так-то просто. Думаю, для Азатова это было бы приблизительно то же самое, как если бы он не отдал карточный долг. Хотя на роль жестокого убийцы Ирочка не тянула, но отравить существование могла легко. Одна мысль о том количестве слез и укоризн, которые наверняка посыплются на его голову при попытке сбросить опостылевшее иго, могла полностью парализовать стремление Игоря к личной свободе. Поэтому, что бы ни происходило, в отношениях с Ирочкой он всегда сохранял статус-кво.
– Ну вот, – между тем продолжала Лиля. – А Оксанка эта, она специально выбирала такое время, когда Ирочка могла видеть, как она глазки Азатову строит. Та бесилась, конечно. Только с Оксанкой-то ей тягаться не приходилось, она такое сказануть могла… А у нас здесь, сама знаешь, – стоит чихнуть, через минуту весь театр знает. Про Ирочку и так много анекдотов ходит, ей лишние ни к чему были, вот она и помалкивала. Иногда только делала разные мудрые замечания, что, мол, некоторые художники неаккуратно себя ведут и к работе относятся очень недобросовестно. Но кому они были интересны? Серьезно это никто не воспринимал, все же знали настоящую причину.
– Да, похоже, эта Оксана не подарок была, да?
– Еще какой! Вообще у нас декораторский цех всегда был на хорошем счету. Наташа-то, она с незапамятных времен работает, все тут знает, и ее все знают, и девочки у нее всегда хорошие, а уж в этот раз – ну прямо как бес попутал. И где только она это сокровище нашла?
Я, конечно, могла бы объяснить Лиле, откуда у Натальи взялось это «сокровище», но учитывая тот факт, что и сама я появилась здесь из того же волшебного сундучка, вдаваться в подробности не стала. Вместо этого, видя, что Лиля разоткровенничалась и уровень самоконтроля у нее сейчас практически на нуле, я решилась задать ей весьма рискованный вопрос:
– Наверное, когда Оксана свалилась в этот люк, о ней не особенно-то жалели? – стараясь сохранять как можно более простодушное выражение лица, спросила я.
Но Лиля не заподозрила подвоха и ответила просто и искренне:
– Нет, ну… когда упала, сочувствовали, конечно. Но, в общем-то… да, пожалуй, ты права, особенно никто не жалел. Некоторые даже злорадствовали. Вот Ирочка, например. Она, между прочим… Ты не смотри, что она такой сентиментальной дурочкой притворяется, она на самом деле… та еще… – Лиля
