Перманентный кризис. Рост финансовой аристократии и поражение демократии

l:href="#n_38" type="note">[38], до тех пор проявляя в «переговорах» с Грецией абсолютную неумолимость. Напротив, по отношению, например, к Украине, начиная с февраля 2014 года, МВФ проявляет куда бо?льшую гибкость. Кажется, критерии решений, принимаемых МВФ, имеют «переменную геометрию».

Над кем смеемся?

Обладают ли рынки способностью обязать государства жить по средствам? Воистину, утверждать это означало бы лукавить, как явствует уже из примера Греции. Ее бюджетные нарушения отчасти скрывались в 2000 году за счет использования сложного финансового продукта, валютного свопа (currency swap)[39], созданного одним из важных акторов этих рынков, а именно банком Goldman Sachs. Эта сомнительная схема стоила Греции как минимум 300 млн евро, которые превратились в комиссионные в пользу этого банка. Благодаря, в частности, скрытой сумме долга, Греция смогла сделать вид, что удовлетворила критериям Маастрихта, и таким образом войти в зону евро, что не должно было произойти. Марио Драги, президент ЕЦБ, был в 2002-2005 годах вице-президентом Goldman Sachs International. Он, кстати, никогда и не осудил эти операции. Тогдашний директор греческого Центрального банка Лукас Пападимос, ставший премьер-министром Греции в 2011-2012 годах, был главным действующим лицом трансакции. Оба эти руководителя, Драги и Пападимос, входили в группу европейских технократов, призванных оздоровить государственные счета и сократить объем долга.

Кроме всего прочего, ЕЦБ отказывается обнародовать информацию, которой он располагает, о действиях банка Goldman Sachs по отношению к Греции. Агентство Bloomberg выразило желание получить доступ к двум отчетам, составленным экспертами ЕЦБ и отражающим положение дел с 1998 по 2001 год. ЕЦБ мотивирует свой отказ решением Европейского суда от 29 ноября 2012 года, отказавшим агентству Bloomberg и, таким образом, разрешившим банку скрывать эту информацию. Согласно Европейскому суду, «разглашение документов может нанести ущерб общественным интересам в том, что касается экономической политики Европейского союза и Греции».

Каким образом обнародование документов, исходящих из общественного учреждения, может повредить общественному интересу? Во имя каких принципов такой институт, в данном случае ЕЦБ, может придать конфиденциальный характер своему анализу, касающемуся важнейшего периода, непосредственно предшествующего созданию евро? Что это за тайны, которые он собирается скрывать? Гражданин имеет право доступа к этой информации, поскольку он расплачивается за подозрительные конструкции, возведенные Goldman Sachs. Что знал (или не хотел знать) ЕЦБ об этих махинациях? Чего ждут европейские депутаты, чтобы вплотную заняться этим досье?

Снять табу с чрезмерного объема и сложности финансовых рынков

Основатель компании Ford Motor Company Генри Форд в свое время заявил: «Хорошо, что народ не понимает, как работает наша банковская система. Иначе завтра же случилась бы революция». Действительно, уже в силу своих размеров и своей непрозрачности, финансовый сектор тяготеет к ускользанию от демократического контроля.

Так называемые деривативы, или производные финансовые продукты[40], сложные по своему устройству, стали существенным компонентом финансовых рынков. Они все чаще представляются инструментами прикрытия (хеджирования), позволяющими агентам реальной экономики (например, импортерам или экспортерам) защититься от неблагоприятных вариаций цен или валютных курсов. Например, если какая-то французская компания импортирует товары, произведенные в Швейцарии, она должна в определенный срок произвести оплату в швейцарских франках. Ей может оказаться полезным застраховаться от внезапного усиления франка по отношению к евро, чтобы избежать последствий такого усиления, а значит, необходимости покупать франки по более высокой цене. Точно так же какая-то авиакомпания может подстраховаться на случай возможного повышения курса на топливо, установленного в долларах США, приобретая опционы на покупку, что позволит ей покупать топливо по заранее зафиксированной цене. Однако глобальная номинальная стоимость всех деривативов представляет собой величину, примерно в восемь раз превышающую мировой ВВП. Это совершенно непомерно. Импортер должен не восьмикратно, а только однократно покрывать стоимость импортируемых продуктов. Точно так же авиакомпания не должна восьмикратно, но лишь однократно подстраховывать объем нужного ей топлива. К тому же многие секторы экономики, как некоторые услуги, слабо подвержены внезапным колебаниям цены. Например, перевод книги не требует в большинстве случаев никакой гарантии против возможного изменения тарифа.

Если бы деривативы в целом соответствовали страховым контрактам, их номинальная ценность была бы, следовательно, ниже мирового ВВП, а именно составляла бы 20 или 40% от него, но никак не 1000%!