Старушка улыбнулась.
— Непременно придем. Так бабушке и передай.
Матвею совершенно не хотелось идти к соседям. От взгляда янтарных глаз мозг плавился, зато всё каменело в другом месте. Перед глазами всплывали чудесные упругие формы, прикрытые тонкой тканью купальника, и манящая ложбинка между ними. Повезёт же какому-то молокососу! Матвей ухмыльнулся собственной шутке.
— Ба, я не пойду. Устал.
Дарья Филипповна вошла в комнату внука.
— Матюш, ты ведёшь себя неприлично. Приём, можно сказать, ради тебя устраивают.
— Узнаю учительницу с пятидеситилетним стажем.
— Вставай немедленно, внук, и соизволь прикрыться. Ума не приложу, кто надоумил сделать тебя эту ужасную татуировку?
Матвей нехотя поднялся и натянул чёрную футболку.
— Довольна?
Дарья Филипповна кивнула.
— За мной, мой мальчик.
Баба Маня накрыла стол на веранде. Солнце ушло за дом и, наконец, воцарилась блаженная прохлада. Под навесом уже собралась вся многочисленная свита принцессы. Хозяйка разливала чай из самого настоящего самовара, а Маша безжалостно кромсала воздушные пироги.
— Присаживайся, герой! ? баба Маня указала на почётное место в центре стола. ? Тебе с капустой, с яблоками или с клубникой?
Матвей улыбнулся.
— Всего и побольше.
Машка, водрузив на тарелку три куска, уселась рядом и томно посмотрела на мачо.
— Вы кушайте. Бабушка и меня такие печь научит. Буду мужа своего баловать. ? Она незаметно опустила руку и провела по бедру мужчины.
Он ничего не сказал. Забрав свою тарелку, обошёл стол и приземлился на скамью рядом с Яной.
Я чувствовала себя беспомощным инвалидом, точнее, этим инвалидом сделали меня не в меру заботливые домочадцы. В моё распоряжение была предоставлена целая скамейка, за спину подложена пуховая подушка, забинтованная нога покоилась на табуреточке. Это чаепитие, в отличие от Машки, меня не возбуждало. Совершенно не хотелось встречаться с соседом, даже взглядом. Мне казалось, что все сразу услышат стук моего сердца и всё поймут. Но избежать вечеринки не получилось. Я разрывалась от злости, наблюдая, как Машка соблазняет моего героя. Моего, а не её. Это меня он спас от переломов при падении с яблони, меня нёс на руках от самой речки. Ладони сжались в кулаки. А в тот момент, когда подруга подкатила глаза и опустила изящную ладошку под стол, я готова была расстрелять её. Мне-то уж не знать уловки Марьи Андреевны. Захотелось уйти, нет, лучше уехать, сначала в Москву, а потом на острова. Пусть делают, что хотят. Неожиданно моя нога покинула табурет, лишь на минуту, чтобы потом оказаться на коленях соседа.
— Не против, если я тут чаю попью?
Я проглотила комок в горле. Мне показалось, что все это услышали.
— Да, если хотите. Но… лучше сядьте на скамью. Вам будет удобнее.
— Мне удобно тут, ребёнок. К тому же так я смогу проверить, как продвигается лечение.
— Лечение? Но я ничем не лечусь. Я даже от обезболивающего отказалась.
Матвей ослепительно улыбнулся.
— Молодость ? лучшее твоё лекарство. Обычно в таком юном возрасте связки восстанавливаются быстро. Хотя конечность лучше не перегружать.
Он аккуратно нажал пальцами на сустав, вырвав у меня слабый стон.
— Я не так юна, как Вы обо мне думаете. Мне двадцать, скоро будет двадцать один.
— Ага, через одиннадцать месяцев. ? Машка, которая всегда забывала поздравить меня с Днём Рождения, вспомнила об этом совсем некстати.
— О, если ты не так юна, так что же говорить обо мне?
— А сколько Вам, Матвей Дмитриевич?
Мужчина рассмеялся.
— Тридцать семь. Я вам в отцы гожусь, девочки.
— А вот и нет. ? Машка очень красиво надула пухлые губки. ? Моему папе пятьдесят семь. Так что, если это всё, что Вас волнует, можете вернуться на своё место. ? Она нетерпеливо похлопала ладошкой рядом с собой.
— Машенька! Пусть Матвей сидит там, где ему удобно. ? Баба Маня принесла из кухни поднос с душистыми булочками. ? Вот радость нам привалила, Даша! Дождались внучат.
