— Но ты подглядывал за мной. Это ненормально.
— Я?
— Ты. В душе. Я заметила там крошечную видеокамеру.
Алексей рассмеялся и откинулся на спинку стула.
— Делать мне больше нечего. У меня дочь на год старше. А, что касается камер, странно, что ты в туалете их не заметила, замечательная ты наша!
Я взвизгнула.
— Как? Ещё и в туалете?
Цербер облокотился на стол, приблизив своё лицо к моему, и принялся терпеливо объяснять.
— В доме стоит сложная система видеонаблюдения. Камеры находятся везде, во всех помещениях, включая спальни, ванные комнаты и санузлы. У злоумышленников нет шансов спрятаться нигде. Но в тот момент, когда член семьи входит в спальню или в туалет, к примеру, датчики опознают хозяина и отключают устройства автоматически.
Я открыла рот.
— Да? А я полгода в душевой кабинке раздевалась, рожи тебе корчила, а на двадцать третье февраля даже стриптиз подарила. Зря старалась?
Алексей опять рассмеялся.
— Выходит, что зря. Но то, что ты собираешься сбежать, я заметил и без камер.
Я покраснела. Теперь смыться будет гораздо труднее.
— Не трясись. Я не собирался сдавать тебя отцу, даже хотел предложить свою помощь.
— Но почему? Ты бы лишился работы.
Мужчина стал серьёзным.
— Я же сказал, что у меня тоже есть дочь. И, если бы с ней произошло то, что произошло с тобой, я бы не убил гадёныша, я бы резал его по частям и оставил жить инвалидом. Пусть бы и сел потом, да вот только не спустил это дерьмо с рук. А тут этому козлу ещё и улыбаются… Тфу!
— Спасибо, Алексей. Вот уж не ожидала, что ты окажешься нормальным мужиком.
— Да. Когда пять лет думаешь о человеке, как об истукане и старом извращенце…
— Ты совсем не старый. А где твоя семья? В Москве?
— Делать им там нечего. В деревне. Триста восемьдесят километров на юг. Жена фельдшером работает, дочка учит детишек, замуж через три месяца выходит. Парень её нормальный, правильный. Вот я хотел тебя туда отправить. А дальше что-нибудь придумали бы.
— Спасибо ещё раз. Но теперь я вряд ли смогу воспользоваться твоим предложением. Если кто-то решил меня уничтожить, не хочу подставлять твою семью.
— Как благородно. Но я тебя не брошу. Думать будем на островах.
К нам приблизился офицер в униформе. Алексей на минуту отошёл, кивнул полинезийцу и поманил меня рукой.
— Идём. Всё в порядке.
— И что это было?
— Неполадки с электроникой. До Бора-Бора долетим, но не на твоём самолёте. У меня есть план.
Он достал из кармана маленький телефон и набрал номер.
— Олег Викторович! Как Вы себя чувствуете? Под местным? Хорошо. Надеюсь, пулю отдали на экспертизу? Я бы так слепо не доверял полиции. Надо было для начала нашим спецам показать, да ладно. Чего уж теперь говорить. Я вот что звоню. Сможет ли Ваша компания пережить потерю одного маленького самолёта? Всё понял. До связи.
Алексей опять схватил меня за руку и повёл в сторону терминала.
— Если захочешь поговорить с родителями, возьмёшь этот телефон. Он не прослушивается. А сейчас набери мать, поболтай и отдай свой сотовый мне.
Я не стала задавать лишних вопросов. Покорно набрала маму, выслушала её всхлипывания и стенания, убедилась, что пулю отцу вынули, что кость задета, и восстановится он не скоро, но восстановится. Я пообещала, что буду слушаться Алексея Петровича, нажала отбой и передала трубку телохранителю, который тут же достал симку и разломил дорогущий аппарат на две части.
— Нам туда. ? Мужчина указал на неказистый самолёт полинезийских авиалиней.
— И мы на нём долетим?
— Обязательно долетим, минут за сорок.
Денис и Иван, мои новые охранники, сидели со мной в салоне, а Алексей куда-то исчез. Он появился перед самым взлётом, довольно потирая руки.
