поморам. Там у них девахи сам знаешь какие! Вот казнь у тебя будет! Ха! Ха! Ха! – донеслось с озера.
Было видно, что у дедули сегодня хорошее настроение. Он не обиделся, но я опять влип – забыл защититься от сканирования сознания.
«Когда, наконец, я перестану быть наивным, – ругал я себя. – Всё забываю и забываю, с кем имею дело».
– Вот видишь, кто из нас двоих дурак? – опять раздался голос невменяемого. – Сам признаёшь себя уродом! Поделом тебе! А вообще спасибо, ты меня сегодня неплохо развлёк!
Не обращая внимания на выкрики старого, я продолбил себе лунку и приступил к блеснению. Через пять минут у меня на блесну сел неплохой ленок, потом попался второй, третий, четвёртый. Через два часа сидения на льду я наловил приличное количество рыбы. Взглянув на улов, я понял, что пора с рыбалкой кончать. Рыбы попалось более чем достаточно. Минимум на неделю, а то и более. К тому же, несмотря на азарт, я изрядно промёрз. Кинув рыбин в рюкзак, я направился в свою «берлогу». За время вынужденной голодовки, очевидно от нервного перевозбуждения, я почти не чувствовал голода. Лишь иногда кружилась голова, и ощущалась физическая слабость, но это было в начале моего строительного спурта[15], потом всё прошло. И сейчас, неторопливо шагая вдоль берега озера к своему дому, о будущем пиршестве я не думал. Меня занимал другой вопрос: как добыть несколько оленей или лосей для зимней одежды, спальника и лыж-подволок? Если с этой задачей я не справлюсь, жить мне здесь с психически невменяемым до самой весны. Вдруг мои размышления издалека прервал голос Чердынцева. Оглянувшись, я увидел старика, который снова появился на льду озера со своей неизменной нартой.
– Ты слышишь меня, придурок? – донеслось до моих ушей. – Не вздумай нажраться до отвала. Подохнешь – хоронить тебя будет некому. Земля как камень! Так и проваляешься до весны в своей лачуге!
– Спасибо за совет! – снял я с головы шапку. – Учту!
«Смотри-ка ты, – пронеслось в сознании. – Боится, что по неопытности я протяну ноги. Значит, не хочет моей смерти дедушка! Это отрадно. Получается, что сосед у меня не так плох, как кажется. То, что с головой временами у него не всё ладно, что ж, придётся смириться».
Улыбнувшись доброму знамению, я зашёл в свои хоромы и растопил печь. Когда стало немного теплее, я взялся за приготовление трапезы. Из одного крупного ленка я решил сварить уху, а остальных вывесил на мороз, чтобы хорошенько промёрзли.
«Что-что, а ленок хорош строганиной, к тому же соль у меня ещё есть, – посмотрел я на свою подвешенную к потолку импровизированную полку. Сохранился ещё и пакет красного перца».
Понимая, что с пищей после долгой вынужденной голодовки надо быть осторожней, я стал пить уху маленькими глотками из кружки. И только тогда, когда до меня дошло, что с моим пищеварением всё нормально, я смело взялся за рыбу. Понятно, что после еды меня потянуло в сон. И подкинув дров в печь, я растянулся на своей лежанке во весь рост.
«Надо решить вопрос с баней, а потом можно и на охоту», – подумал я, засыпая.
Проснулся я, как всегда, от холода. Взглянув на часы, я понял, что проспал около восьми часов. Естественно, за это время печь прогорела, и избушка успела изрядно остыть. Разведя огонь, я стал обдумывать, как решить вопрос с баней.
«Русский человек без бани жить не может, это чукчи и эскимосы легко без неё обходятся, – рассуждал я. – Но как её соорудить? Вопрос был не из лёгких, однако его надо было решить как можно скорее, иначе от пота и грязи я превращусь из потомка ориан в пещерного троглодита и бесполезно будет идти на охоту: мой запах звери будут чуять за километр».
Сколько я ни ломал себе голову, ничего путного в неё не приходило. И вдруг я вспомнил о своих далёких друзьях-юкагирах[16].
– Мне нужна ураса[17]! – чуть не закричал я, радуясь, что вспомнил о почти забытой культуре палеоазиатов.
Конечно же, ураса – старинное юкагирское жилище! Сооружалась ураса просто: по сути, это тот же чум, только покрывался он не берестой и не оленьими шкурами, а корой лиственницы. Внутри разжигался костёр, а когда он прогорал и оставались одни угли, такая «баня» вполне годилась для мытья.
Наутро, несмотря на крепкий мороз, я отправился в лес за жердями. Живых лиственниц я не трогал, старался обойтись сушняком. Поэтому на постройку остова урасы у меня ушёл целый день. Когда я ставил последние шесты, ко мне нежданно-негаданно подошёл «невменяемый».
– Что, отхожее место себе строишь? – поинтересовался он. – Не хочется задницу морозить? Понимаю... Только до меня не доходит, зачем такая площадь? Собрался гадить в одном углу, потом в другом, в третьем – и так по кругу? Если тебе в голову пришла такая идея, то запомни: после первой попытки я тебе такой запор организую, до весны не отпустит. С голода будешь пухнуть, чтобы не попасть в это заведение.
– Да не туалет это у меня! Задумал себе баньку соорудить, – перебил я старика. – Так что с запором повремени.
– А ты не врёшь? – посмотрел мне в глаза дедушка.
И мне показалось, что где-то в глубине его зрачков я увидел скрытую смешинку.
– Да разве тебя можно обмануть? – отозвался я. – Ты же запросто читаешь мои мысли.
– Читал, но сейчас ты включил защиту. Поэтому я и думаю, что твои россказни про баню – враньё.
– Нет, не враньё. Завтра пойду искать старые сухие лиственницы, с них буду снимать кору и обкладывать этот шатёр, – показал я дедушке на своё
