красный угол, где обычно помещали икону, – говорит нам об этом каждый день. Что земляне готовятся напасть на нас. А потому мы должны трудиться день и ночь, чтобы отразить нападение врага, что мы должны каждую минуту быть готовы к войне с вами. Кроме вас у нас еще много внешних врагов на всех окружающих нас планетах.
– Внешние враги, готовые к войне с ними, – мифическая постоянная внешняя угроза, как это знакомо, – подумала Лада. – Во всех концах нашей вселенной на всех обитаемых планетах методы воздействия на народ, методы запугивания народа, методы отвлечения их от их насущных жизненных проблем везде одинаковы. У нас на планете Земля никто и не слыхал об этом городе «Социальной справедливости», находящемся на иной планете.
Лада повернула голову, и посмотрела в красный угол, куда указывала рука женщины.
Там в обрамлении свежих цветов висел портрет. На нем был изображен мужчина неопределенного возраста, но хорошо выглядевший. Маленького роста. Весьма упитанный. Круглая лысая голова. Его лицо со следами многочисленных подтяжек сияло лучезарной улыбкой. Он был так же, как и народ, одет в ватник и черные рабочие брюки. «Ну, прямо колобок, как в наших сказках», – подумала Лада. Темные глаза на портрете глядели прямо ей в глаза. Куда бы она ни встала, его глаза не отпускали ее. Его цепкий взгляд пронизывал Ладу насквозь.
– Слуга Народа всегда смотрит на нас. От его отеческого взгляда невозможно скрыться. Он все видит, все знает, – гордо произнесла женщина.
– А как зовут вашего руководителя? – спросила Лада.
– Никто в народе уже и не помнит его имени. Наш руководитель называет себя СЛУГОЙ НАРОДА.
– А он давно возглавляет ваш город?
– Да, очень давно. Моя мама была девочкой. Он и тогда был главой города. Моя бабушка была девочкой. Он и тогда возглавлял город. Но с тех далеких времен наш любимый Слуга Народа внешне совсем не изменился.
– Так сколько ему лет?
– Этого никто не знает. Но он все эти годы все также полон сил и энергии. Полон харизмы, и признанный любимец женщин всех возрастов. Он каждый день говорит по радио и телевизору, что он любит свой народ. И вся его жизнь, и все его дела направлены во имя народа. Что он лучше нас знает, что надо и не надо народу. И пусть народ не думает, не размышляет, а просто верит ему. Слуга Народа на протяжении десятков и десятков лет каждый месяц заходит в какую-нибудь квартиру в нашем городе и общается там с народом. Он каждый месяц посещает какую-нибудь больницу в нашем городе и общается там с больными.
– Ну и лучше вам живется в квартирах и лечится в больнице после его посещений? – спросила Лада.
Женщина горестно вздохнула.
– Нет, – ответила она. – В квартирах у нас всегда мало еды, а в больнице всегда мало лекарств. Но, – радостно добавила женщина, – по телевизору и радио нам каждый день рассказывают, что нам, именно народу, живется все лучше и лучше. И мы сами уже начинаем верить в это. Ведь сверху виднее.
Ее лицо, самое неприметное с виду – Лада не смогла бы отличить его от других лиц в толпе – озарила фанатичная улыбка, глаза засверкали.
– У нас в городе два главных праздника. Один из них – День рождения Слуги Народа. В этот день наша партия устраивает митинг и демонстрацию на главной площади города, где мы, народ, говорим слуге народа спасибо за его постоянную отеческую заботу о благосостоянии народа.
– А какой у вас второй главный праздник? – спросила Лада.
– Это день рождения нашей любимой Спящей Социальной Справедливости. В этот день мы празднуем День Социальной Справедливости. Социальная Справедливость – это наша гордость, наш талисман. Она в обязательном порядке присутствует на всех городских праздниках, на всех официальных собраниях. И всегда рядом со Слугой Народа.
И женщина показала рукой в другой угол комнаты. И там висел портрет, обрамленный цветами. На нем была изображена сидящая в инвалидной коляске пожилая женщина с нелепым клоком седых волос на голове, с надетой поверх засаленной зеленой шляпой, в ватнике и черных рабочих брюках, в старых ботах, в черных очках. Женщина с гордостью продолжала рассказ.
– Наша Социальная Справедливость слепая, а потому у нее черные очки. Наша Социальная Справедливость глухая, а потому у нее в ушах затычки. Наша Социальная Справедливость немая, а потому у нее во рту кляп. Наша Социальная Справедливость очень старая, а потому совсем дряхлая, а потому вечно спит. Любой наш закон, любое пожелание нашего Слуги Народа принимается лишь с одобрения нашей вечно социальной спящей справедливости. А потому приставленный к ней высокопоставленный «щипач» в нужных случаях щиплет ее за бок, она просыпается, согласно кивает головой и снова, как всегда, засыпает. И только после этого любой наш закон или пожелание Слуги Народа, которое важнее любого закона, считается принятым. И считается, что раз спящая Социальная Справедливость кивнула головой, то оно обязательно социально ориентировано и направлено во имя блага народа – гордо добавила женщина.
– Как вас зовут? – спросила Лада.
– Товарищ Ж-15925, – торжественно ответила женщина. – Этот номер на моем значке.
И она показала белый овальный значок, приколотый к телогрейке. На нем был изображен миниатюрный портрет Слуги Народа, а внизу крупно: буква и цифры, обозначавшие личность женщины – Ж-15925. Лада заметила в углу мужские черные брюки.
