ближайшую неделю твой график: дежурство - каюта - дежурство. Знал бы ты, как подставился со своим шоу для тотализатора! Да куда уж тебе знать...
- Кто - 'они'? - спросил я.
Но Логан только головой мотнул, заткнись, мол, и слушай.
- С тех пор как на Нетроне откинулся Гревьё, ты - продержался дольше всех, - бормотал он в пол. - Наши поверили... - замглавтеха оборвал сам себя и злобно зыркнул на меня.
- А что случилось на Нетроне? Кто такой Гревьё?
- Гревьё - первый напарник твоего... л-лэра. А на Нетроне мы угодили в яму. И было слишком много трупов, что прикрыли потом красивым словом 'смэшники'. Так что рассказывай мне, что там было сегодня у них с Веймсом? О чём они говорили, о старом или о новом? Весь низ бурлит. Многие были тогда на Нетроне. Ну?
Логан выжал из меня всё, что я смог вспомнить.
Почему я рассказал? Потому что есть то, о чём врут, и то, о чём не врут. Техник взаправду страдал от того, что я - 'липовая двойка' Дьюпа. И сильно переживал, что я мало запомнил.
А потом он довёз меня до нашего витка и выставил из кабинки лифта с напутствием:
- Веарен, запоминай хоть что-то кроме жратвы! Тебя теперь много кто будет пасти, тот же мой 'друг' Гонзало! Подставишь Макловски - зарою в оранжерее живьём.
Получалось, Логан вступился за меня только потому, что воспитательное усердие ДиРамоса могло сломать какие-то неведомые планы Дьюпа? Я топал в каюту, вспоминая, как замглавтеха похлопывает Зверюгу по крепкому плечику. Это ж насколько он нахлопал его в эрго? Какой тошнотворный способ давать и получать взятки, Хэд его раздери, этого ДиРамоса! Я и раньше к нему добрых чувств не питал, а теперь и подавно. А вот Логан... 'Логан из лифта' с глазами умертвия...
Все-то всё знают. Все-то тут важные... Смэшники... И напарник Дьюпа, погибший в переделке с ними.
Усталость опять навалилась исподтишка: плечи налились тяжестью, в голове стало пусто, а в теле - зябко. Вот так меня и бросало в последние дни - в апатию, в смех.
Сил хватило ровно на то, чтобы дойти до каюты и закрыться в душе.
Я стоял под массирующими струйками, пока душ не вырубился, исчерпав запас личного времени на текущие сутки. И только тогда я хватился полотенца. Сам - ладно, автофен спасёт, но голову-то им не высушишь, не рассчитан он на мой хвост.
Вышел в жилую зону, роняя капли с волос, и понял: мокрое полотенце я ещё утром забыл на кресле Дьюпа. И напарник, видимо, только что вернувшийся из каких-то своих блужданий по кораблю, крутил сейчас влажный кусок пенки, будто редкую запчасть: с любопытством и недоумением.
Вид Дьюпа с полотенцем в руках что-то сломал во мне. Это был уже не просто косяк, а косяк уровня первых дней в учебке. Я молча забрал полотенце, лёг на свою кровать и уткнулся в него.
Через пару минут в душевой опять зашумело. Наверное, Дьюп врубил свой ледяной.
Я лежал лицом вниз, по спине ползли холодные капли. Логан смотрел на меня, как на смертельно больного, а я не больной, я - смертельно тупой. Псих. Сумасшедший.
'Есть глупость, есть ошибки, есть провалы. А есть то, чего просто нельзя исправить', - так сказал Дьюп, когда вытащил меня с Ориссы. На Ориссе я, тогда ещё пилот второго состава, праздновал со своей шестеркой удачное начало службы: бары, наркотики, дивы местные. Мы не исключали ничего.