прокола - искусственной дыры Метью, в которую провалится эвакуационный диск, чтоб всплыть в соседнем от побоища секторе.
Почему побоища? А что ещё может вывести из строя далтитовую крепость? Разнести её до Первой палубы? Авария? Столкновения корабля с дюжиной вражеских? В Хаттскую войну, может, и были такие прецеденты, но в учебнике истории их нет. Поэтому терминал - самая бесполезная часть линейного крейсера.
И дежурный сидит на терминале один, как хаттская сирота, в окружении резервных пультов, которые кто-то припёр сюда 'на всякий случай'.
А, может, он пульты охраняет. Вдруг кто сопрёт? Ведь в помещении терминала размером в пол кают-компании - толпы народа бродят. Невидимые. В смысле, пусто, как на лысине. Только контейнеры 'последнего склада' стоят, да барахло всякое, которое техники приноровились здесь хранить. Кэп и на это смотрит сквозь пальцы. И привинченных к полу контейнеров там не меньше трёх сотен. Хотя по Уставу в дежурном помещении терминала не должно быть ничего, кроме малого навигационного пульта с ложементом и капсулы меддиагноста.
На рейде терминальные дежурства шли, как и положено, в особо жёстком режиме. По сути - меня просто изолировали здесь на неделю. Столько длилась смена, которую мне пришлось делить с простым техником, потому что уродов, вообще-то, на терминал не ставят.
В чём состояло дежурство? В пародии на рапорт. Заведено так в Армаде, что любая команда по кораблю по традиции идёт через терминал. И терминальный - самый мелкий юнга, который последним говорит 'есть'. Например, навигатор командует: 'Переключиться на двигатели высокого ускорения'. Машинный отсек отзывается: 'Есть переключиться!' Раппорт фиксирует, и дежурный на терминале тоже нажимает свою кнопку: 'Переключение подтверждаю'.
Ну и 'чёрный ящик' на терминале, разумеется, тоже пишет. И раритетный пластиковый бортовой журнал, кстати, не капитан заполняет, а дежурные терминала по традиции от руки калякают, уж у кого какой почерк.
Перемещаться 'Аист' никуда не собирался. Мы вращались по стабильной орбите вокруг зоны Метью. А значит, делать мне вообще было нечего. Разве что начать перемножать трехзначные числа, лёжа в ложементе и уставившись в навигационный экран?
Лейтенантик оказался прав: что карантин, что терминал. И я маялся на терминале - то на узкой койке, то в ложементе - да ругал разными древними словами единственного подчинённого мне техника. Якобы подчинённого. Потому что этот мелкий носатый бандак дежурил на терминале регулярно, знал тут все входы и выходы, и не планировал, что урода подсадят вдруг начальником смены. Понятно, что я испортил ему заслуженный недельный отдых.
Жили я и носатый в закутке между контейнерами, у нас был запас еды лет на десять, куча свободного времени, и одна проклятая кнопка, которую на рейде положено было нажимать каждые двадцать минут. Порядок такой: нажал, назвал время и объявил, что на терминале никто до сих пор не повесился от скуки.
Поскольку отношения с техом у нас не сложились вообще, мы дежурили на кнопке по расписанному начальством графику с пересменкой каждые три часа днем и шесть - ночью.
Не знаю, специально или нет, но дали мне в напарники придурка, что уродов боялся как огня, а смэшников не боялся вообще. То есть меня он, хэдова поросль, держал за монстра, а байки травить про эс-эм разум почитал за детское развлечение. И я сам не знаю, как я его не прибил за это.
Где-то в недрах корабля лежал в изоляции Дьюп, а я развлекался, разглядывая редкие зубы и утиный нос желтопузого техника, да наблюдал, как автоматика ставит галочки-подтверждения.
Корабль жил. Но сколько это будет продолжаться при таком раскладе, я не знал.
Логан, судя по его словам, был не один, а с командой единомышленников. Значит, работа по обнаружению смэшников как-то двигалась?
Замглавтеха ясно дал мне понять, что мечтает только об одном - чтобы я никуда не влез и не сломал себе раньше времени шею. Но как же тошно мне
