Этот месяц сильно размыл в нашем коллективе дисциплину и привычки. Да и что тут скажешь, если желтопузики из техников по Первой палубе ходили теперь, как у себя дома, раппортом рулил то сарг, то наладчик, а у меня вообще появилось новое звание - 'крайний' по кораблю. Крайний я был в плане того, что именно меня, как самого доброго урода, то из постели вытаскивали, то из столовой забирали по тревоге. Кэп только через две недели на ноги встал. А мы с Дьюпом... Если бы к двойным нарядам добавился третий, вместо сна, 'легко отделавшаяся часть экипажа' могла бы и в больничку загреметь.
Дьюп вроде не изменился, но гонял своих и чужих техов, как будто этим всю жизнь и занимался. Желтопузых из медотсека выпустили первыми, за активированными щитами им меньше всех прилетело.
С появлением кэпа и замполича стало немного полегче, и Дьюп взялся учить меня играть в шашки. Играли мы с ним, обычно, на офицерской части кают-компании, за столиком, что был почти скрыт сферами с зеленью. Там не так давила на нервы внезапная пустота огромного помещения. Да и та пустота, что за щитами корабля, тоже казалась чуть менее зубастой. Но расслабиться за шашками у меня всё равно не получалось, не та это была игра.
Набор гербов нам достался из последнего обновления, потому я без зазрения совести брал 'Керторианских отступников'. Раз уж всё равно проигрывать, так хоть не позорить имперские цвета. Дьюп только ухмылялся, играя за 'Имперских Золотых Соколов'. Соблюдал историческую справедливость. Он требовал от меня тактику, и проигрывал я быстро. По десять партий мог сливать в один присест.
К тому же мне постоянно мешали сосредоточиться. Кэп не стал скрывать, кто 'спас' корабль от участи 'Паруса'. Потому каждый, выписанный из медблока, почитал за честь поймать меня и попытаться помять. Самые вежливые ограничивались рукопожатием, но были и те, кто плевал на закон о личном пространстве, а Дик Куперт, так просто чуть рёбра мне не сложил гармошкой.
Нет, первые сорок 'выражений признания' были даже приятны. Однако на 'Аисте' 2075 человек экипажа, если без лэров, приписных и десанта. А Дьюп только издевался, ставя мне очередной мат:
- Если рукопожатия мешают тебе думать, тем хуже для тебя.
- Как будто я этого хочу!
- А это я мечтал о всеобщем внимании? - развалившийся на весь угловой диванчик, старший сержант Макловски и не думал мне сочувствовать.
- И об отбитом Краковым плече - я тоже мечтал? - гнев то гас, разбиваясь о невозмутимость напарника, то снова загорался.
Хэд! Весь корабль благодарит, а у Дьюпа опять - я крайний!
- Естес-снно, - оплетенная сеткой голоманипулятора рука двинула шашку в пустой сектор, и мне захотелось выругаться по-имперски. Когда он вот так, лениво, ставит шашки в кажущемся беспорядке, вообще не понятно, как он планирует играть дальше. Но выигрывает.
- Развлекаетесь?
Мягкий чуть вкрадчивый голос за спиной заставил меня застыть с уже занесённой шашкой. Так и не поставленная, она повисла над столом.
Кого ещё Хэд принёс? Оборачиваться решительно не хотелось.
- Неужели и повелителя оранжерей выпустили из рассадника паранойи? - Дьюп заметно оживился, и даже собрал себя с дивана в более прямосидячую позу.
Из-за моего плеча в наш, отгороженный от мира пятачок, просочилась сухощавая фигура в желтом комбинезоне с серебристыми полосами вкроек по бокам. Медно-красная кожа, сухие, хищные черты лица. И нос - как клюв у пернатых хищников.
