Командор мотнул головой.
- Ладно, с этим позже разберемся. Теперь слушайте внимательно. Я займусь гоблиншей, а вы займетесь стражей. План остается неизменным, выходим у Ригана. Командор, больше не травите "хомяка", постарайтесь втереться к ним в доверие, узнайте кто они, что они, какие у них интересы.
Командор вернулся к входу, а гоблинша и Шура уединились в темном углу, ведя торговую полемику.
Глава двенадцатая. В которой Олег Евгеньевич выступает в новом амплуа.
- Эй, остроухий, подъедь поближе, что спрошу?
Какое-то время Командор внимательно рассматривал сопровождающих повозку охранников. Он думал, за, что можно зацепиться для развития диалога. Подсказку дала сумка остроухого, на лямке красными буквами было вышито слово "СПАРТАК" и эмблема московского Спартака.
Остроухий не торопясь подъехал поближе.
- Ну, чего звал?
- Я гляжу ты за Спартак болеешь? Хотел узнать, как наши последнюю игру сыграли. И с кем они ее сыграли?
- С "Конями", по нулям.
- А чемпионат мира уже был?
- Послезавтра начинается, наша сборная с чехами первую игру сыграет.
- Наши чехов вздуют. 2:0, - авторитетно заявил узник.
- Зря так думаешь. У чехов тренер сильный. И игроков они докупили.
- Посмотришь, вздуют наши чехов.
- Не посмотрит, - вмешался в разговор Мерин, - я буду смотреть, по жребию. А он будет смотреть за вами, чтоб не убежали. А вот, если наши чехов вздуют, тогда следующую игру будет смотреть он.
- Повезло тебе Мерин, я бы многое отдал, чтоб игру посмотреть, - горестно сокрушался Командор.
На самом деле О. Бендер также любил футбол, как кошки воду. А в около футбольной терминологии он понимал только по одной причине. В армейки каждый обед он сидел за одним столом с заядлыми болельщиками, Татарином и Птахом. Один болел за Спартак, второй за ЦСК. После каждой игры непримиримые болельщики принимались обсуждать, как кто сыграл, по какой схеме следовало расположить игроков, кого следовало вывести в поле, а кого оставить на скамье запасных, или пинками выгнать из команды.
Олег выполнял роль судьи и периодически соглашался то с одним, то с другим болельщиком. И вот теперь, многие часы судейства принесли свои плоды. Он спокойно мог критиковать тех или иных игроков, тренеров и судей. Разговор охранников и заключенного перешел на новый лад. Мерен и остроухий (кстати, звали его - Гудвин) совершенно другими глазами смотрели на "поганого зэка", теперь он был одним из огромной армии болельщиков к коей относились и стражники. Мерин в конец расчувствовался и протянул Командору флягу с водой.
- Попей, а то жарко до невозможности.
Командор сделал несколько больших глотков и вернул флягу.
- А корешок твой куда пропал? - поинтересовался остроухий.
- В темном углу с красавицей соизволят развлекаться, - пошутил Командор.
В этот момент Командор не подозревал, насколько он был близок к истине.
- Так пошел, помог бы другу, - посоветовал Мерин.
- А ты бы стал помогать? - иронично поинтересовался Гудвин.
Мерин сделал такое выражение лица, словно ему кучу под нос наложили.
- Да кто я такой, чтоб мешать двум любящим сердцам! - с пафосом произнес Командор.
Стражники засмеялись, шутка им явно понравилась. Фургон резко остановился, Мерин на своем коне чуть в него не влетел. Гудвин отъехал немного назад.
- Эй, Барум, что случилось?
С крыши фургона послышалась довольно гнусная речь.
- Абеда делать, заключенная кармыть. Быка отдафнуть.
- Ничего себе! - удивился Командор, - это кто у нас там такой красноречивый?
- Это - легр, ты его видел в казарменном дворе, он у нас за кучера.
- Правильно говорить, - мы у него за охрану, - поправил товарища Гудвин.
