Русская литература для всех. Классное чтение! От Блока до Бродского

не побывал), стихи изображают причудливый восточный мир в тех же цветах, в каких юный поэт видел Русь, – в золотом и голубом: голубую оставил Русь – голубая родина Фирдуси, голубая да веселая страна; звени, звени златая Русь, золотою лягушкой луна – в лунном золоте целуйся и гуляй.

И о любви Есенин теперь пишет не грубо и откровенно, в духе «Москвы кабацкой», но с грустью и сожалением:

Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Там, на севере, девушка тоже,
На тебя она страшно похожа,
Может, думает обо мне…
Шаганэ ты моя, Шаганэ.

Эта строфа, как и большинство стихов «Персидских мотивов» (и не только они), строится по принципу композиционного кольца. Постоянные анафоры, синтаксический параллелизм, другие виды повторов в поздних стихах Есенина не случайны.

Основная, доминирующая интонация есенинских стихов – песенная. Исследователи называют такой тип стиха напевным. Современники, слышавшие авторское исполнение, свидетельствуют: поэт не просто читал, а почти пел стихи, растягивая гласные, выделяя в произведении внутреннюю мелодию. Не случайно позднее на есенинские тексты было написано множество песен; некоторые из них приобрели звание «народных».

В рассказе В. М. Шукшина «Верую!» герой, у которого вдруг заболела душа, приходит за помощью к деревенскому попу, но вместо ожидаемой проповеди слышит резкие, иронические разговоры и песню об опавшем клене, предваренную мудрым замечанием: «Вот жалеют: Есенин мало прожил. Ровно – с песню. Будь она, эта песня, длинней, она не была бы такой щемящей. Длинных песен не бывает». Есенинская короткая песня стала важным, необходимым звеном русской лирики XX века.

Есенин и Маяковский часто сталкивались, полемизировали, претендовали на первое место в поэзии 1920-х годов. Эстетические отношения между их художественными мирами можно представить цепочкой оппозиций.

Есенин – последний поэт деревни. – Маяковский – певец адища города.

Есенин – чистый лирик, он даже Пугачева делает своим alter ego. – Маяковский из лирического рода все время рвется к эпосу, к изображению Революции и Истории.

Имажинист Есенин смотрит в прошлое. – Футурист Маяковский рвется в будущее.

Метафора Маяковского конструктивна, способ ее развертывания – реализация (пожар сердца). – Метафора Есенина – органична, она развертывается в антропоморфные образы («старый клен головой на меня похож»).

Стих Маяковского – ораторский, он строится на акцентированном слове, на выкрике («Слушайте, товарищи потомки!»). – Стих Есенина – напевный, он ориентирован, скорее, на внутреннее интонирование, на бормотание («Отговорила роща золотая…).

Есенин и Маяковский – полюса русской лирики XX века. Но однополюсных магнитов, как известно, не бывает.

Михаил Александрович ШОЛОХОВ (1905–1984)

ВЁШЕНСКИЙ САМОРОДОК: СТРЕМЯ «ТИХОГО ДОНА»

«Разночинцу не нужна память, ему достаточно рассказать о книгах, которые он прочел, – и биография готова» (О. Э. Мандельштам «Шум времени», 1925). Еще сложнее обстоит дело с биографией в простонародной, крестьянской культуре, где не сохраняют писем, редко пишут воспоминания, а своих предков помнят не дальше третьего колена.

«И надо оставлять пробелы в судьбе, а не среди бумаг», – определял Б. Л. Пастернак задачу художника («Быть знаменитым – некрасиво…», 1956). Шолохов, кажется, перевыполнил ее. Многочисленные пробелы, как в его судьбе (особенно – в ранние годы), так и среди бумаг, привели к ожесточенной полемике и возникновению «шолоховского вопроса» (до этого историки литературы знали лишь «гомеровский» и «шекспировский» вопросы). Автор великой – и огромной – книги оставил множество загадок в своей биографии. О нем спорят так, как будто он был современником английского драматурга (рубеж XVI–XVII веков) или греческого эпического поэта (VIII век до н. э.). Между тем, со дня его рождения прошло чуть более ста лет.

Михаил Александрович Шолохов, согласно его официальной биографии, родился 11 (24) мая 1905 года на хуторе Кружилин станицы Вешенской области войска Донского. Однако даже эта дата не общепризнанна. Год рождения писателя иногда сдвигают вниз от одного до пяти лет (1904–1900).

Многое в биографии будущего писателя (как и поэта А. А. Фета) определила семейная тайна. Мать будущего писателя Анастасия Даниловна Черникова родила сына вне брака, до 1913 года он считался казаком и носил фамилию Кузнецов, и лишь после смерти фиктивного отца был усыновлен отцом настоящим, получил фамилию Шолохов, но зато потерял право на казачий надел, потому что его отец был не казаком, а иногородним.

Александр Михайлович Шолохов приехал на Дон с Рязанщины, служил приказчиком, довольно успешно торговал (в 1917 году, в разгар революции, он купил мельницу, которую вскоре пришлось бросить), но в 1925 году умер от пьянства.

Эти драматические события (в детстве мальчика, подобно герою его раннего рассказа, дразнили «нагульным сыном» и «нахаленком») навсегда отбили у Шолохова желание рассказывать о себе даже самым близким людям. Е. Г. Левицкая, многолетний близкий друг Шолохова (ей посвящен рассказ «Судьба человека») заметила: «За семью замками, да еще за одним держит он свое нутро» («На родине „Тихого Дона”», 1930).