— Я хочу сначала допросить его, — прибавил капеллан, — и выяснить, что он знает об этой крепости, каковы его цели и что произошло с гарнизоном.
Тсу'ган отступил, слыша, как позади него Саламандры проверяют помещение.
Элизий произнес в устройство связи:
— Брат-капитан, прикажите спустить сюда огнеметы. Нужно счистить с этих стен порчу. — Капеллан почти выплюнул последнее слово.
— И мне понадобятся мои инструменты, — прибавил он. — У нас с пленником есть что обсудить.
Глава восьмая
I
Те, кто выжил…
В подземном поселении этих людей ощущалось что-то странно знакомое. Поселение было выстроено на комплексе сотовидных помещений разной высоты и глубины, чем-то напоминающих трущобы, утыканном хижинами, рабочими сараями из рифленого железа и обжитыми цилиндрическими трубами, присоединенными к нескольким более крупным помещениям. Самодельные постройки располагались одна над другой, точно срез какого-то допотопного мира. Из-под слоя сцементировавшихся камней и десятилетиями, возможно — столетиями, въедавшейся грязи проглядывал голый металл и пластек, казавшийся неуместным здесь, как и одежда людей, что вели Дак'ира с боевыми братьями по главному проходу поселения.
Из полумрака жалких лачуг, из-за повозок и с крепких с виду вышек на гигантов в зеленых доспехах глазели мужчины, женщины и дети. Как и бойцы Зоннара Илиада, они были одеты в грубую серую одежду, перелатанную и протертую от постоянного ношения. Некоторые — смельчаки, а, может быть, глупцы — стояли гордо и прямо, явно бросая вызов новоприбывшим. Дак'ир отметил, что держатся они большими группами и что смелость их не касается глаз, в которых таился страх, и, когда Саламандры проходили мимо, люди невольно подавались назад.
Окруженный по бокам бойцами Илиада, Дак'ир вновь подумал, как легко можно было бы одолеть этих людей и захватить поселение одним- единственным ударом. Младшие ордены, те, что обожали кровопролитие и совсем не ценили жизнь невинных, могли бы перебить тут всех. Саламандры же были выкованы из другого металла. Вулкан научил их быть решительными и стойкими перед лицом врага, но при этом поощрял чувство сострадания и долга в огнерожденных, чтобы они защищали тех, кто слабее.
Только теперь, глядя в испуганные лица, проплывающие мимо, и размышляя над ситуацией, Дак'ир начал понимать подоплеку решения Пириила сдаться. Капитулировав, Саламандры показали, что не представляют угрозы — или, по крайней мере, не намерены ее представлять. Гордые и, вполне возможно, благородные люди Илиада могли обладать ключом к разгадке судьбы Вулкана и значению Скории для примарха. Саламандры никогда не узнали бы этого при помощи угроз и давления, только по доброй воле.
К сожалению, подобное прозрение коснулось не всех братьев.
— Сдаться без единого выстрела — это не по-прометейски, — бурчал Ба'кен. Делал он это тихо, говоря в горжет, так как шлем он снял, но зато явно выражал недовольство одним своим видом.
— Это не Ноктюрн, брат. — Озвучив упрек, Дак'ир смолк, размышляя, так ли это, если учесть, что Скория в самом деле чрезвычайно походила на домашний мир Саламандр. Даже поселение, похожее на подземное убежище и выстроенное из камня и металла, вызывало почти атавистический отклик в душе. — И мы не узнаем то, что нам нужно, от этих людей, если сгоряча устроим здесь расправу.
Он глянул на Пириила в поисках поддержки, но библиарий, казалось, не обращал ни на что внимания, замкнувшись в каком-то полутрансе и машинально шагая мимо многочисленных жилищ и производственных участков.
— Но чтобы нас вели вот так вот, как скот… — пробормотал Ба'кен.
— Я полагаю, что у нашего брата задет воинский дух, сэр, — предположил Емек, который, похоже, заинтересовался присутствием людей. Он скрупулезно рассматривал каждую постройку, мимо которой проходили Саламандры, и изучал подземный народ, обитающий там.
Дак'ир слабо улыбнулся про себя. Ба'кен был мудр, но еще он был прирожденным воином, уроженцем Фемиды, а племена, населяющие ее, превыше всего ценили силу и воинскую доблесть. И, несмотря на всю свою мудрость, Ба'кен становился близоруким и упрямым, когда его публично унижали. В бою это была полезная черта, но в мирных условиях она больше граничила со вздорностью.
Ромул с Апионом держали язык за зубами, но их молчание можно было, пожалуй, принять за знак согласия с Ба'кеном.
