обсуждения на тайном собрании, которое проходило в одном из немногих и редко используемых общежитий крепости, был Н'келн. Пока Тсу'ган шел по черным мраморным коридорам галереи, в нем снова ожило чувство вины за тайный союз, на которое вдобавок наслаивалось его отношение к смерти Кадая.
Он ждал в полутьме зала. Галогенные светильники были приглушены, в помещение попадал лишь свет снаружи. Они явились, один за другим: Агатон и Екбар первыми, один — суровый и многое повидавший, второй — тихий и задумчивый. Оба они были сержантами тактических отделений, как и сам Тсу'ган. Затем пришел Варго из одного из штурмовых отделений, ветеран многих походов. Де'мас, Кловий и Тифос явились почти сразу за ним. Последним пришел Навим, которому больше всех не нравилось это приглашение. Эти семеро Астартес, все опытные Саламандры, представляли пять тактических и оба штурмовых отделения третьей роты. Не было только сержантов Опустошителей, тех, кто сражался на Стратосе рядом с Н'келном. И конечно, отсутствовал Дак'ир. Он вполне четко показал свое отношение к недавнему назначению капитана.
Присутствующие братья-сержанты сняли шлемы, а Кловий и Тифос их вообще почти никогда не надевали, и в темноте вспыхнули их глаза. Тсу'ган подождал, пока все устроятся, пока будут произнесены взаимные приветствия и слова уважения, затем начал:
— Не сочтите меня изменником, ибо таковым я не являюсь.
Тсу'ган обвел пристальным взглядом собравшихся.
— Тогда зачем мы здесь, если не поговорить об измене, не отказаться от клятв, которые мы все принесли самому магистру ордена? — сердито, но в то же время не повышая голоса спросил Навим.
Тсу'ган примиряюще поднял руку, успокаивая Навима и одновременно предупреждая ответ брата Иагона, который стоял в темноте за спиной своего сержанта и наблюдал.
— Я хочу лишь сделать так, как лучше для роты и ордена, братья, — заверил присутствующих Тсу'ган.
— Если это так, Тсу'ган, то почему мы прячемся в темноте, словно заговорщики? — спросил Агатон, недовольно прищурившись. — Я пришел сюда, чтобы обсудить разлад в наших рядах и то, как мы можем это исправить. Все разговоры, что я слышал до собрания, касались несогласия и непригодности Н'келна к роли капитана. Так скажи мне, почему я не должен просто развернуться и пойти прямо к Ту'Шану?
Тсу'ган встретил напряженный взгляд брата-сержанта с искренним сожалением:
— Потому что ты, как и я, знаешь, что Н'келн не годится для этой должности.
Агатон открыл рот, чтобы ответить, но тут же захлопнул его перед неопровержимым фактом. Тсу'ган вновь обратился к собранию, разведя руки в примирительном жесте:
— Н'келн — прекрасный воин, один из лучших в Инфернальной Гвардии, но он не Кадай и…
— Никто из нас не Кадай, — мотнув головой, насмешливо произнес сержант Кловий. Благодаря коренастому, приземистому туловищу, мощным плечам и широкой спине он казался несдвигаемым, точно бронированный валун. — Нельзя оценивать одного человека сквозь призму памяти о другом.
— Я говорю лишь о его наследии, — возразил Тсу'ган, — и о его способности вести нас. Н'келну нужна направляющая рука, поддержка настоящего капитана. Он как один компонент сплава, который силен лишь в соединении с другим, но в одиночку он… — Тсу'ган покачал головой, — он наверняка сломается.
Прокатившийся по всей комнате ропот показал, что его слушатели вовсе не убеждены. Тсу'ган заговорил напористее:
— Н'келн унаследовал раздробленную роту, для восстановления которой нужна сила. Такой силы у него нет. Как еще объяснить эту глупость с возвращением в Адронный Пояс?
— Если бы мы не вернулись туда, то не нашли бы ларец, — низким голосом возразил Варго.
Тсу'ган повернулся к нему, его собственный голос прозвучал пылко и хрипло:
— Везение, которое едва не стоило нам бесславной смерти и обязало нас перед этими наймитами. — Он яростно выплюнул последнее слово, имея в виду Злобных Десантников. Упоминание об этих бесчестных собаках словно жгло рот.
— Второй ошибкой Н'келна было позволить Виньяру и его псам утащить оружие и доспехи, которые предназначались другому ордену. Они Астартес только по названию и просто воры. Но Н'келн их отпустил, не сказав даже грубого слова, не говоря уж о погоне.
Тсу'ган замолчал, чтобы его осуждающие речи дошли до слушателей.
— Не сочтите меня изменником, — повторил он, не без удовлетворения заметив, как потемнели лица сержантов. Даже Навим, казалось, начал поддаваться, — ибо таковым я не являюсь. Я служу лишь ордену. И всегда служил. Я горжусь, что я — огнерожденный, и останусь верным своим братьям до самой смерти. Но чего я не стану делать, так это стоять и смотреть, как рота катится к гибели. Как и не стану участвовать в безрассудных операциях, где единственная награда — бессмысленная смерть. Этого я сделать не могу.
Агатон озвучил общую мысль:
— Так чего ты хочешь от нас?
Тсу'ган кивнул, словно одобряя решимость собравшихся.
— Примите мою сторону, — просто сказал он. — Примите мою сторону, и мы пойдем к магистру ордена и потребуем сместить Н'келна.
