Лука перевел взгляд с меня на бабушку. Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
? Да, люблю.
Я запаниковала. Я не слышала ничего кроме крови, стучавшей в моих ушах, и я чувствовала такой же жар в животе, какой был, когда я обнаружила Гарри с Хелен. Я отступила назад, но почувствовала, как пальцы сжимают мое запястье.
? Посмотри на меня, дитя. ? Глаза Нонны впились в мои. ? Любви не нужно бояться. Особенно когда это Лука, тот, кто дарит тебе свою любовь. Я думаю, твой страх неуместен. Если ты хочешь полюбить его, тебе нужно забыть прошлое. Только ты сама можешь сделать это, моя дорогая. Тебе нужно уехать, к морю, может быть. И тебе нужно смыть все страхи и всю боль, что были в твоей истории.
? Нонна, зачем ты ей это все говоришь? Она не нуждается в абсурдных сказках старой женщины, ? Лука выглядел раздраженным.
Его бабушка с силой хлопнула его по затылку.
? Не будь дураком. Это не сказки, глупый мальчик. Это ? мудрость старой женщины, которой много раз разбивали сердце. Я знаю этот взгляд. Она боится полюбить. Она боится боли. ? Она смотрела на меня, ослабляя хватку на моем запястье, держа мою руку скорее с нежностью, чем с силой. ? Тебе не нужны горячие источники, или особенное место, или спасительная молитва. Тебе лишь нужно некоторое время побыть в одиночестве, чтобы определиться, что ты на самом деле хочешь. Если тебе хочется бежать, едва ты просто слышишь слово «любовь», тогда твои страхи глубже, чем кажутся. Я знаю, каково это. У меня были такие же страхи. Его дед не был первым мужчиной в моей жизни, которого я полюбила, но последним, и мне было очень тяжело учиться любить его. Свою историю, может быть, я расскажу потом. Но ты не можешь любить, если не уверена, что действительно этого хочешь. А ты не уверена.
? Нонна, ты…
? Лука, нет. Она права, ? перебила его я. ? Ты знаешь, что она права.
Лука кивнул.
? Я знаю, знаю, но мы просто… ты…
? Все будет хорошо, Лука. ? Я положила руку ему на предплечье. ? Я не убегу, обещаю.
? И ты пока никуда не уходишь, ? сказала мама Луки Доменика, выходя из кухни.
? Время ужина. Все остальные скоро приедут, я думаю. Они все хотят с тобой познакомиться.
Она обняла меня, как будто я была ее дочерью. Этот простой жест заставил мои глаза гореть, а мое горло ? сжиматься. Моя собственная мать перестала обнимать меня, когда я стала подростком. Когда мы виделись, будучи уже взрослыми, объятия выглядели как неуклюжее постукивание по спине на расстоянии в несколько шагов между нами. Но объятия Доменики были совершенно другими. Они были теплыми, успокаивающими, знакомыми, будто она постоянно обнимала меня. Было бы слишком пафосно и не совсем верно говорить, что все мои опасения и страхи растворились, когда она обняла меня, но я чувствовала себя намного лучше.
Лука взял меня за руку и повел в кухню, которая теперь по ощущениям была для меня более родной, чем когда-либо моя собственная. Я села за большой старинный отполированный деревянный массив, который представлял собой кухонный стол, и завела разговор с Нонной, Доменикой и Лукой, пока кофе процеживался на плите. Я услышала голоса с улицы, это были Элизабетта и Лючия, сестры Луки, со своими мужьями ? Филлипо и Клаудио. Позади них шли Жулиана и Марта, его невестки, со своими мужьями ? братьями Луки ? Лоренцо и Никколо. В разговоры взрослых вклинивался детский лепет и смех, у четырех пар было одиннадцать детей.
Я испытала панику, услышав все эти голоса, думая о всех этих людях и о том, что нужно помнить их имена. В этой семье, даже не учитывая тетей и дядей со стороны Доменики и Данте, было больше людей, чем я знала, когда жила в Штатах. Я знала людей, конечно, поэтому это заявление не было до конца правдой. Точнее будет сказать, наверное, что я была знакома с большей частью жителей городка, я знала большинство из них в лицо и по имени. Но родственники Луки были теми людьми, с которыми я проводила время. Я знала о них больше, чем имена и лица. Я делила с ними хлеб и пила вино, укачивала детей и мыла посуду. Если наши отношения с Лукой зайдут дальше, они станут моей… семьей.
Ужас горел внутри меня, подогревая мой инстинкт самосохранения: бежать, бежать, бежать.
Руки Луки опустились мне на плечи, нежно массажируя их. Его бакенбарды задели мое ухо, и мягким хриплым голосом он произнес:
? Расслабься, любовь моя. Не волнуйся. Все будет хорошо. Дыши и успокойся.
Я удивилась, как он узнал, о чем я думала. Неужели паника была написана на моем лице? Я повернулась к нему, наши губы соприкоснулись. Он поцеловал меня, легко и быстро, как бы в знак убеждения.
? Как ты узнал? ? спросила я.
Лука рассмеялся и указал на мои руки: я взяла вилку и практически согнула ее пополам. Я отпустила вилку, и она стукнулась о стол, а мои пальцы внезапно задрожали. Лука разжал их без особых усилий и взял мою руку в свою, переплетая наши пальцы.
Лючия вошла в кухню первая, в районе своего бедра она держала мальчика лет двух.
? Делайла, ты вернулась! ? Она поставила ребенка на ноги, и он тут же неуверенно поковылял к Доменике и дернул ее за фартук, чтобы та взяла его на руки. ? Ты так внезапно уехала, мы все за тебя волновались.
