— Не смей останавливаться, — процедила Шанита. Она вынула нож из продырявленной куртки байкера. С узкого лезвия сорвалась алая капля крови, которую мгновенно унес ветер. — Иначе в следующий раз я достану до твоего сердца.
— Зачем… ты делаешь это?! — выдавил Евгений. Раненый бок пламенел, медленно набухая горячей кровью.
— Я хотела задать тебе вопрос, Айболит, — шепотом произнесла Шанита. — Можно ли пересадить человеку память? И душу?
— Дим Димыч!
Официант обернулся, нервно улыбнувшись, затем торопливо приблизился к столику, за которым, развалившись, сидела пресловутая троица.
— Дим Димыч, еще графинчик беленькой, — заплетающимся языком попросил один из них. У него были жидкие светлые волосы и угреватый подбородок.
— Да, сейчас будет. Это, ребята…
Толстяк, с мрачным видом потиравший костяшки пальцев, уставился на официанта налитыми кровью глазами:
— Че еще? Уж хоть ты нам сегодня не будешь настроение портить?
— Нет. Но я прошу вас быть поаккуратнее, парни, — тихо сказал официант. — На стоянке есть камеры. Я все видел. И хотя я на вашей стороне, зачем нам лишние проблемы?
— А нет никаких проблем, — ухмыльнулся третий молодой человек, демонстрируя брешь в зубах. Лицо желтовато-болезненное, пальцы покрыты блекло-синими перстнями, выдавая в нем уголовника. — Ты просто нам бухач носи, Дим Димыч. Этот клоун сам нарвался на пистон. Зато быстрее ехать будет.
— И еще просьба, — помявшись, сказал официант. — Называйте меня просто Дмитрий, хорошо? Здесь много народу, не очень удобно получается.
— Неудобно гланды через задницу удалять, — подмигнул ему «зэк». — Ты же нас не первый день знаешь, Дим Димыч.
Лицо официанта слегка побледнело.
— Ребята… — начал было он, но толстяк его перебил:
— Ладно, Дима. Неси водку.
Официант ушел, и «зэк» посмотрел на хмурого приятеля:
— Серег, а ты че сопли развесил? Все в ажуре! Или тебе совестно, что ты насовал по щам тому пидормоту? Старик Тайсон похлопал бы тебе в ладошки!
Сергей внимательно рассматривал крошечную ссадину на мизинце.
— Знаешь что, Паша… Я просто ненавижу таких уродов, — с ненавистью процедил он, убирая руку. — Педик хренов. Замотался в кожу, как в порнухе садо-мазо… Понтов на рубль, а внутри пустышка, как голая скорлупа. Если ты такой крутой и бабла у тебя хоть жопой жри, катись тогда в ресторан! Фигли, в наш скромный кабачок приперся? И эта… шлюха мордастая. Бля буду, пацаны, я ее тут видел в прошлую пятницу. Как будто вынюхивала что-то…
— Да и хер с ней, — пьяно икнув, произнес блондин. — Че ты к ним прицепился, Серег?
Толстяк невидяще смотрел в окно. На то самое место, где полчаса назад он сшиб с ног этого пижонистого слюнтяя в дорогой куртке. Он не мог понять причину, по которой его настроение резко скатилось вниз, будто старая покрышка грохнулась в яму. Вроде в той маленькой заварушке он показал себя просто зашибись и в глазах пацанов стопудово выглядел героем. Но факт оставался фактом — где-то глубоко внутри ширилась и разрасталась ледяная пустошь, и ему вдруг захотелось одного — послать все к чертовой матери и поскорее свалить домой.
А еще ему стало жарко, и на лбу выступили крупные капли пота.
— Примерно через пару километров будет съезд направо, там увидишь дорогу из щебня, — сказала Шанита, вновь прислоняя нож к телу Евгения. — Если ты проедешь мимо, я сделаю в тебе вторую дырку. Ты не умрешь, но это будет больно. Я тоже кое-что смыслю в анатомии, Айболит. Веришь мне?
— Верю, — кислым голосом отозвался Золотарев. Не удержавшись, он добавил: — Как хорошо у тебя получилось втереться ко мне в доверие. Прямо шпион экстра-класса, Штирлиц нервно курит.
— Избавь меня от дешевой лести. Не забывай, что это
— Не учи меня, — огрызнулся Евгений.
— А куртка-то у тебя дерьмо, — ехидно улыбнулась Шанита. — Только с виду крутая, а нож входит как в масло. Наверное, с такой же легкостью ты вогнал скальпель в моего Славу, выковыривая у него почку.
— О чем ты? — злобно спросил Золотарев. — Какая почка, какой такой Слава?! Ты там сзади колес, что ли, наглоталась, пока мы ехали?!
— У тебя плохо получается изображать удивление, — спокойно произнесла Шанита. — Хватит валять дурака. Я не вижу твоего лица, но твой голос дрожит. Ты напуган, что все вскрылось. Конечно, прошло столько времени… Это у моего Славы ты вырезал тогда почку. Кстати, твоя дочь знает, какой
