времени. Наверняка Наталью испугало что-то, что уже произошло.
«Да ты просто мистер Очевидность», — подумал Костя и наконец-то решился спросить у Наташи:
— Ты время не запомнила?
— 21:09.
«Какого хера тебя туда занесло?» — со злостью подумал Костя и открыл папку с файлами. Время, когда он только установил камеры и отправился смотреть результат своей работы. Время, когда и произойти-то ничего не могло. Он задумался, вспоминая точное время вчерашнего просмотра. Да, так и есть, он очень нервничал, когда Фарида вышла из душа, и все время поглядывал на часы. Не просто так, а фиксируя в памяти каждую минуту. 21:01 — Фарида вышла из душа; 21:02 — Костя напрягся, притаился, будто его застали за поеданием конфет из чужих новогодних подарков под елкой; 21:03 — нервозность и страх усилились, когда Фарида вошла в кухню… В общем, в 21:09 он сидел перед ноутбуком и смотрел на отца, а потом и на его сиделку. Он не помнил деталей вчерашнего просмотра, но ничего подозрительного и уж тем более шокирующего он там не заметил. От этого его еще больше охватила злость. Костя, едва сдерживаясь, чтобы не закричать, открыл файл. Еще раз посмотрел на Наташу, давая ей шанс остановить его, мол, ошиблась, пошутила, и, не дождавшись оправданий, вернулся к просмотру.
Все было по-другому. Нет, и картинка вроде та же. Отец лежит на своем месте, Фарида читает на своем, но какое-то предчувствие, что вот-вот что-то случится, давило. И случилось. Костя был уверен, что этого вчера не было, хотя… Уверенность покидала его с каждым движением сиделки.
Этого не могло быть. Сначала, когда только Костя увидел, что творила Фарида, он хотел выгнать сиделку. Спуститься и вышвырнуть ее вещи за ворота, а потом и ее следом. Но, просмотрев ролик до конца, поостыл и начал соображать, прикидывать, спорить с собственными глазами. Фариды не могло там быть. И не только по нравственной причине — Костя не желал мириться с увиденным, он не верил собственным глазам.
Фарида вела (там, на записи) себя как девушка по вызову. Сняла халат и начала играть со своим телом прямо перед камерами. Причем так, будто она знала о слежке. Знала о чертовой камере, знала о том, кто увидит ее, и показывала себя во всей красе. Она хотела, чтобы наблюдатель возбудился. И он возбудился. Сначала. Было что-то в танце и цыганское, и восточное. Без атрибутики и музыки это выглядело вызывающе и даже зловещим. Именно тогда, когда Костя это понял, возбуждение прошло и это перестало ему нравиться. Дальнейшие действия на записи только ухудшили восприятие Константина. И если Наташу они напугали, то Костю разозлили. Фарида в своем странном танце продвинулась к кровати отца. Вот там-то и началось, что не понравилось Косте. Не понравилось? Это его разозлило.
Похотливая тварь, та, что в ролике, засунула руку под покрывало в области паха старика. Причем она спокойно это могла делать, и повернувшись спиной к камере, тем более так было бы удобней. Удобней, если ты не знаешь, что на тебя смотрят. Она знала, что ее снимают, и поэтому хотела, чтобы зритель насладился фильмом. Костя остановил запись, когда Фарида оседлала старика. 21:17 — значилось в углу. Злость начала проходить. Он выключил ролик и открыл самый первый. Костя помнил, что Фарида вошла в комнату и легла читать. Конечно, она могла отложить книгу и встать. Потанцевать перед камерой, а затем залезть на старика. Могла, но все портило время в углу. Первый ролик заканчивался на 21:09:47, и Фарида лежит на раскладушке. Следующий начинается с 21:09:48. Девушка… Стоп! Он был уверен, что Фарида или кем бы ни была девушка, раздевалась ближе к камере. Это невозможно, но… Костя остановил ролик и перемотал назад. Теперь девушка была еще чуть-чуть дальше. Складывалось такое ощущение, что Костя открывал ролик на секунду раньше. И он так и решил бы, если бы не цифры в углу 21:09:48. Он включал ролик снова и снова. Включал, останавливал, включал, останавливал… Девушка из ролика была уже достаточно далеко от камеры. Достаточно, чтобы Константин увидел еще кое-что.
— Ты уволишь ее?
Костя дернулся. Наташа все это время тихо стояла у двери.
— Не все так просто.
— Что?
Костя предполагал, что Наташе не понравится то, что он скажет, но она удивила его яростью. Как будто она ждала этого дня всю свою жизнь, а он снова отдаляет счастливое избавление от возможной соперницы. Как он раньше не догадался? Она видит в Фариде соперницу. Но это открытие поглотила паника, нахлынувшая на него.
— Ты теперь будешь поощрять ее распутство?! Это даже не распутство! Это извращение!
— Это не она, — спокойно произнес Костя.
— Что?
Он не хотел ее пугать, но обвинения в потакании сиделке вынудили сказать правду.
— Это ты, — сказал Костя и развернул ноутбук экраном к жене.
Нет, это была другая женщина. Чего-то общего (кроме того, разумеется, что они женщины) между Наташей и Фаридой не было вообще. По крайней мере, Наташа была в этом просто уверена. Но в этой женщине угадывались черты то Фариды, то Натальи, и только принадлежность спальни Фариде позволяла предположить, что эта женщина она. Она, черт бы ее побрал! Сейчас Наташа сомневалась.
