Неизвестная история русского народа. Тайна Графенштайнской надписи

прокуратор, а когда становится обычной провинцией, им управляет легат, наместник императора. Город Унипит на Госпосветском поле стал столицей провинции. Об исключительном положении Норика в Римской империи свидетельствует то обстоятельство, что главные норикские центры уже при Клавдии получили правовой статус римского города (муниципиум). Благодаря этому страна получилиа такое же правовое положение, как и Италия. Плиний Старший писал (III, 146), что по сравнению с Рецией положение Норика особенное, ведь во всей Реции римским городом стал только Камбодун. В Паннонии таковым была Скарбантия – с самого начала город римских колонов. И только позже аналогичный статус города получила Савария.

Норичане в правовом отношении были уравнены с римскими гражданами. Об этом говорит и тот факт, что уже при Клавдии они служили в римской армии, на что имели право только римские граждане, тогда как остальные лица без гражданства, именовавшиеся «чужестранцами», могли служить только во вспомогательных частях. Сохранились некоторые надписи, сообщающие о происхождении римских легионеров. В числе этих надписей особенно показательна следующая: «Celeia mil leg. II ad (i) r. f. natione Noricus», где выражение «natione», очевидно, обозначает принадлежность народу-стране. Норичане служили даже в числе преторианцев, что с римской стороны означало наибольшее признание и доверие.

Как многолетние союзники, норики, несомненно, сохранили в Римской империи также свое право, которое было включено в римский правопорядок. После ликвидации царства при Клавдии норичане не стали бесправными «перегринами» (побежденными иностранцами), не были они перегринами и по римскому правопорядку. И хотя 90 % населения жило за пределами городов (Б. Графенауэр), эти люди тоже, согласно статусу Норика, не могли быть полностью перегринами. Они, несомненно, сохраняли свое местное право «ius gentium», что означало сохранение при господстве римлян своей общественной структуры и даже элементов своей государственности, так как осталась норикская дума – conventus Noricorum. Об этом свидетельствуют раскопки фундамента зала с архивом I в. н. э. в городе на Шталене. Кроме того, есть свидетельство, что в 208 г. наместник императора Сабинус передал своего предшественника по имени Поллиенус Себеннус «норичанам», то есть судебному собранию тех, кто вынес против него обвинение. Это могло быть только земельное собрание норичан, существование которого не предусматривалось римским правом, а только местным.

Следовательно, норичане сохранили свою собственную организацию общества также и в Римской империи – на уровне римской провинции. В политическом смысле и государственноправовое устройство было римским и базировалось на римском праве норикских городов, включенных в римский «imperium», тогда как местный «natio», составляющий население Норика, был представлен земельным собранием, «конвентом Норикским».

Именно это название, утвердившееся в Норике за века владычества римлян, является одним из свидетельств того, что норики-венеды были предками славян Киевской Руси. В «Истории» византийского хрониста X века Льва Диакона читаем: «На другой день Святослав созвал знаменитых мужей в совет, называемый на их языке коментом». Редактор «Хрестоматии по русской военной истории» (М., 1947), где был напечатан текст Диакона, дал на «комент» сноску: «происхождение этого слова неясно». Действительно, ничего похожего в значении «совет» мы не найдем ни в славянских, ни в скандинавских языках (учитывая, что в совет могли входить и варяги). А ведь этот «комент» есть не что иное, как искаженный Диаконом или его информаторами «конвент» (conventus)! Помните, мы указывали на примере с «венетами/генетами», что греческий язык не знает звука «в»? Вот и воспроизвел Лев Диакон вместо «конвента» «комент»! Да, дорогие друзья, не только у масонов и французских революционеров были конвенты! Ни у кого, кроме нориков-венедов, славяне Киевской Руси не могли наследовать этого слова (именно наследовать, ибо нориков как таковых в X в. уже не существовало). Византийцы, во всяком случае, его не употребяли и не знали, иначе бы Диакон не написал: «называемый на их языке». У других же венедов, живших под властью римлян до V века, никаких конвентов просто не было.

Полагаю, что отнюдь не только тесные отношения Киевской и Московской Руси со Вторым Римом – Византией, но и многовековой опыт проживания предков восточных славян, нориков-венедов, в Риме Первом, сохранил для нас особое значение слова «Рим», а также совершенно необъяснимое тяготение к Римской империи как к чему-то такому, что заслуживает преемственности и способно возродиться на основе русской государственности (идея Третьего Рима). Иначе почему столь значимым словом для нас был именно Рим, а не Византия, которая Римом в полном смысле, конечно, не являлась, хотя население ее и называлось ромеями?

В исторических записях о Норике почти нельзя найти сведений, относящихся к сельской местности, так что у нас нет ясного представления о том, в каких условиях жило крестьянское население. Как полагают историки, в Норике не были расселены италийские колоны и не было латифундий. Преобладали небольшие усадьбы крестьян, и поля являлись их частной собственностью. Владельцы платили за них соответствующий налог, в остальном они были свободны. Уже тогда существовали общие горные пастбища. А в соседней Паннонии преобладали латифундии.

Из этого следует, что жизненная основа существования крестьянского населения и его организация в Восточных Альпах при господстве римлян не была разрушена, и это вполне подтверждает значение действующего местного права. Что касается подразделений римской армии, то в Норике стоял лишь один легион на Шталене, командование которого находилось в Птуе.

В римских провинциях крупное землевладелие постепенно вытесняло мелкую крестьянскую собственность. Норик избежал такой участи, очевидно, из- за его особого положения в Римской империи. Лишь с середины II в. и в этой стране появились единичные латифундии, о чем свидетельствуют остатки их административных зданий, называвшихся «villa». Именно в этот период была написана Графенштайнская надпись.

В связи с упомянутыми общественными условиями возникает вопрос: подверглись ли норичане романизации? Судя по Графенштайнской надписи, подвергались лишь в том смысле, что писали на своем языке латиницей (но они это делали и в эпоху независимости) и славили цезаря-«рэкса» (хотя латинским словом «гех» они называли и Белина, и своих царей). В городах в качестве официального языка и при торговых сделках преобладала латынь. Но,