был, может быть, и прав, но возможная утечка металла возмещалась накоплением подлинно золотого фонда – кадров из «наших людей».
Из реестра видно, что районы новых разведок неизменно и довольно быстро и широко распространялись по территории России. «Металльные» руды отыскивались и в далекой Сибири, и в казанских старых и новых районах, и в центре, под самой Москвой, например «у Андреевского монастыря да в ближних от Москвы ж городех: в Алексине и в Переславле-Залесском да в Воронежской губернии». Теперь при перечислении рудных мест сообщалось, что при изучении их «чинились пробы»: определялись величина запасов руды и количество содержавшегося в ней металла. Приведем примеры отдельных заключений рудознатцев: «Из алексинской руды, которой найдены горы немалые, и пробовал из присланной из тех мест руду иноземец Вейс и засвидетельствовал сперва из центнера по 5 лот серебра да по ползолотника чистого золота. А потом для уверения вновь пробовал и подписался за подлинно, что в той руде содержит центнер 4 золотника серебра и золоту вид является»[1755].
Перечисленные данные и сделанные одновременно пробы и расчеты специалистов сообщались правительству не только для сведения, но главным образом для надлежащего их использования: «И то все да будет в[ашего] им[ператорского] в[еличества] в высоком рассуждении. ‹…› А где покажется прибылным, и там б заводы учредить и действовать, не отлагая от времени до времени, ибо такие дела и в протчих государствах имеются в немалом попечении для государственной прибыли»[1756].
Как видно из [указанного] реестра и многих других доношений правительственных органов и отдельных лиц – специалистов, например военного инженера Вилима Геннинга, вице-адмирала К. И. Крейса, подмастерья мачтовых дел Чанчикова, рудознатца Федора Молодого и других, Петр при запросах и поручениях встречал у своих помощников не только точное и слепое исполнение его приказаний, но и разумное понимание государственных интересов, радение о государственной прибыли, инициативу, конкретные предложения, направленные к лучшей, более целесообразной постановке дела. И если предложения были в духе проводимой Петром и его правительством политики и признавались полезными, то они принимались Петром часто полностью, без ревнивого авторского самолюбия. В таких случаях они встречали одобрение и поддержку, несмотря на недовольство, протесты и скрытое и явное противодействие влиятельных и богатых людей.
Особенно часто в архивных источниках встречаются сведения о поддержке царем геологических разведок. Проникнуть за ограды и загородки феодальной собственности и разведать там недра земли было делом далеко не легким и не обычным. Необходимы были постоянные поддержка, помощь и защита [со стороны] правительства. Поэтому Петр специальным указом, Берг-привилегией от 10 декабря 1719 года, предоставил «всем» и позволил «каждому ‹…› как на собственных, так и на чужих землях искать, копать, плавить, варить и чистить всякие металлы» [1757]. Это выгодное для одних право и досадная необходимость для других были подтверждены указом от 19 апреля 1722 года (с собственноручным дополнением Петра) – о том, что Берг-коллегия должна помогать в разведках и в использовании их результатов не на бумаге только, «не указами посылать в городы», а делом, «самих помещиков брать и разыскивать о том». Мало того, особым и также собственноручным указом от того же числа и года Петр вменил в обязанность рекетмейстеру – специально учрежденному при Сенате чину для облегчения контроля верховной власти над деятельностью органов управления и суда – иметь особливо внимательное отношение к жалобам челобитчиков по поводу препятствий, обид, поборов, притеснений при сыске руд и построении фабрик и заводов, а также оказывать им всемерную помощь в их ходатайствах[1758].
Итак, мы видим, что и второй названный нами источник и основание планирования народного хозяйства – разведка природных богатств страны и изучение ее ресурсов – не были в пренебрежении у Петра; напротив того, они являлись предметом его особого внимания и забот. Этими разведками руководил, при неослабном наблюдении [со стороны] Петра, один из деятельных и просвещенных людей того времени – генерал Я. В. Брюс. По праву время Петра I можно назвать началом планомерного, систематичного, научного изучения нашей родины.
Отчеты, реестры, ведомости и доношения, получаемые правительством, в конце царствования Петра I достигли значительного количества и большой полноты сведений; сосредоточенные в двух центрах, Кабинете е[го] в[еличества] и Правительствующем сенате, они могли уже дать ясную картину развития и состояния народного хозяйства России в конце первой четверти XVIII века. И не случайно контуры такой картины были набросаны впервые именно в Сенате, его обер-секретарем Иваном Кириловым[1759] вскоре после смерти Петра. Его труд, через сто лет после составления изданный М. П. Погодиным под названием «Цветущее состояние Всероссийского государства» (М., 1831, в двух томах), появился в свет одновременно с ПСЗ. Современный исследователь, отмечая этот факт и высоко оценивая знаменитое первое хозяйственно-статистическое описание нашего отечества, тем не менее должен признать и самый метод работы, и количество, и характер сообщаемых сведений результатом руководящей деятельности Петра в области русской статистики. Автора же описания, отдав ему должное, следует квалифицировать не как творца и новатора в этой области, а как добросовестного компилятора приемов и материалов, накопленных для потомства великим преобразователем народного хозяйства России.
Сделанные нами наблюдения над хозяйственной деятельностью Петра I дают основание к следующим выводам:
1. При изучении законодательства Петра по созданию и руководству им промышленностью России, историк – и историк права – не наблюдает в нем черт, обычно приписываемых ему, [а] именно: ни механического подражания какому-либо одному передовому европейскому государству, ни теоретичности и оторванности от жизни своего, Русского государства, ни необдуманности и противоречий, ни суетливости и бессистемности, характеризующих недостаточное понимание дела и неумение работать вдумчиво в определенной системе и по заранее намеченному плану.
2. Привлечение к исследованию большего количества архивных материалов, неизвестных исследователям до настоящего времени, и серьезное их изучение, напротив того, вскрывает со всей убедительностью, что преобразование промышленности в России в первой четверти XVIII века было
