Спод!», или что там у них полагается. Став лордом Сидкапом, он это дело бросил, но по старой привычке ко всем без исключения адресовался так, будто распекал младшего товарища, посадившего на шорты пятно.
– В самом деле? – сказал я.
– Искал. – Он помолчал, продолжая буравить меня одиноким глазом, потом изрек: – Так!
«Так!» – выражение из того же ряда, что и «Эй вы!» или «Ха!», на которые трудно дать находчивый ответ. Поскольку мне не пришло в голову ничего подходящего, я просто закурил сигарету, рассчитывая придать себе беззаботный вид, хотя, боюсь, эта затея с успехом провалилась.
– Выходит, я был прав! – пролаял Спод.
– А?
– В своих подозрениях.
– А?
– Они подтвердились.
– А?
– Хватит акать, жалкий вы червь, и слушайте, что я скажу.
Я счел за лучшее не возражать ему. Вы, наверное, подумали, что Спод, сначала поверженный наземь преподобным Г.?П. Пинкером, а потом с помощью фаянсовой миски с фасолью отправленный в нокдаун Эмералд Стокер, вызывает у меня презрение и я немедленно отчитаю его за жалкого червя, однако, уверяю вас, подобная мысль мне и в голову не пришла. Он потерпел поражение, да, но дух его не сломлен, а мускулы на его ручищах по-прежнему тверды как сталь, так что, рассудил я, если ему хочется, чтобы я ограничил употребление междометия «А?», пусть только слово скажет.
Продолжая сверлить меня единственным действующим глазом, он сказал:
– Шел мимо только что.
– О?
– Слышал, как вы говорите по телефону.
– О?
– С теткой.
– О?
– Хватит твердить «О?», черт подери!
Вообще-то такие ограничения немного затрудняли процесс поддержания живой беседы, но тут уж ничего не поделаешь. Я решил хранить достойное молчание, а он произнес:
– Тетка настаивала, чтобы вы украли у сэра Уоткина черную статуэтку.
– Ничего подобного!
– Ну уж извините. Знал, что вы будете все отрицать, поэтому принял меры предосторожности и записал дословно, что вы говорили. Была упомянута статуэтка, на что вы сказали: «По-моему, дело это нелегкое». Тетка, видимо, стала настаивать, и вы согласились. Вот ваши слова: «Ладно, приложу все силы. Я ведь знаю, как дядя Том жаждет ее заполучить. Положитесь на меня, тетя Далия». Какого черта вы булькаете?
– Я не булькаю, – поправил его я. – Я смеюсь. Потому что вы все перепутали, хотя, должен признать, точность, с которой вы воспроизвели диалог, делает вам честь. Вы пользуетесь стенографией?
– В каком таком смысле я все перепутал?
– Тетя Далия просила меня уговорить сэра Уоткина продать статуэтку.
Он фыркнул и сказал «Ха!», а я подумал, что это несправедливо: ему можно говорить «Ха!», а мне не позволено воскликнуть ни «А?», ни «О?». В таких делах необходимо идти на разумный компромисс, иначе мало ли что может получиться.
– Так я вам и поверил!
– Не верите?
– Разумеется, нет. Не такой я дурак. Вопрос, по-моему, дискуссионный, как, помнится, однажды выразился Дживс, однако я возражать не стал.
– Знаю я эту вашу тетку, – продолжал Спод. – Она готова пломбы у вас из зубов похитить, если будет уверена, что ее за руку не схватят. – Спод ненадолго умолк, и ход его мысли не был для меня тайной: он вспомнил о молочнике в виде коровы. Спод с самого начала подозревал – и должен признаться, не без оснований, – что кража инспирирована – так, кажется – моей тетушкой. Главное, доказать ничего было нельзя, и это особенно злило Спода. – Ну так вот, Вустер, я настоятельно вам советую не стать на этот раз орудием в ее руках, потому что, если вас поймают – а так оно и будет, – то наказания вам не избежать. Не надейтесь, что сэр Уоткин замнет дело, чтобы избежать скандала. Пойдете в тюрьму как миленький. Он вас терпеть не может и засадить вас без права замены штрафом – для него просто подарок.
Однако какая мстительная скотина этот старикашка Бассет, подумал я, но счел, что высказываться сейчас не время, и просто кивнул в знак понимания. Я благодарил Бога, что никакой роковой случайности, по выражению Дживса, не предвидится. Ничто на свете не заставит меня похитить проклятую
