известно.
Ми подошла и повернула вершину длинной трубы. Я даже не поняла, что это динамик, пока не услышала тихие звуки флейты, разнесшиеся по комнате.
— Должно быть, это ужасно.
— Нет, ужасно — это когда ты не помнишь своих детей, но все равно любишь их так сильно, а теперь… — я остановилась, обдумывая, что было теперь. Понятия не имела.
— Теперь ты в растерянности, но не волнуйся. Я помогу тебе. Я честно верю, что люди появляются и исчезают из твоей жизни именно тогда, когда нужно. Это сила, которую мы, люди, понять не можем. Иногда нужно просто погрузиться в себя и позволить всему идти своим чередом. Ответы появятся.
Я грустно улыбнулась и кивнула, но, по правде говоря, я понятия не имела, о чем она говорит, как и сияющие камушки, улучшающие ее самочувствие. Ладно…
— Я найду, во что тебе переодеться, — сказала она, склонив голову и протискиваясь мимо меня.
Я проследила за Ми, выходящей из комнаты, и улыбнулась. Осматривая дзен-комнату с множеством глиняных горшков, я думала о своих вещах. В моем номере остались пятьдесят один доллар и новая одежда, но каждой клеточкой своего тела я знала, что не вернусь за ними. Мой взгляд переместился на источник звука, когда я услышала закрывающуюся дверь, затем вернулся к глиняному горшку. Он был синим, с маленькими серыми точками внутри, наверху было желтое кольцо, и одна маленькая серебряная точка располагалась на внешней стороне. Полюбовавшись этой одной точкой и ее красотой, я поставила предмет обратно на полку, даже не заметив, что взяла его в руки. Взяв одинокий камушек из центра, я повернулась к Нику.
— Это символ того, что твое эго — твой худший враг.
— Что? — спросила я, возвращая одинокий камушек обратно в центр горшка.
— Точка на внешней стороне. Она такая же блестящая, как и другие, но она зазнавшаяся, слишком красива, чтобы смешаться с незамысловатыми точками.
— Ох, — произнесла я, как и до этого отвечала Ми. Чудаковатый — это я еще мягко о нем выразилась. Эти люди были странными вдвойне. Мне не приходил на ум ни один ответ. Что вообще можно было ответить на такое?
Ник рассмеялся и почесал голову.
— Ми думает, что все камни и горшки что-то символизируют. Она безумна, но я люблю ее и не хочу, чтобы она встревала во все это.
— Во что? Ты говоришь так, будто это нечто большее, чем кажется. Ты просто загипнотизируешь меня, чтобы помочь мне вспомнить что-то о моей сестре.
Выражение лица Ника изменилось на снисходительное, и он хотел что-то сказать, но сдержался.
— Что? Скажи, — приказала я.
Его ответом стал громкий вздох и еще больше лжи:
— Ничего, забудь.
Мгновение я мысленно боролась с собой, пытаясь отбросить подозрительность и не сказать, что он тоже что-то скрывает. Но ничего подобного не слетело с моих губ. Вместо этого я опять скинула все на свою паранойю, когда ожидала от каждого человека неприятностей.
— Прости за все неудобства, Ник. Я действительно не хотела втягивать тебя или Ми во все это. У меня никого нет. Абсолютно никого. Ты хоть представляешь, насколько это тяжело?
Ник оперся плечом на дверную раму и скрестил руки.
— Нет, и меня прости. Просто, ну, Ми все время заставляет меня делать вещи, которые я не хочу делать. Вещи, типа этих, которые могут быть опасными, а может и нет. Что, если я введу тебя в транс, а ты скажешь мне, что являешься убийцей или еще что-то? Что, если ты скажешь, что ты — настоящая Гэбби, но не выходила замуж за Пэкстона? Что, если ты скажешь, что убила сестру, чтобы занять ее место? Что, если…
— Ладно, ладно, я поняла, но я честно так не думаю. Мне снятся сны, или иногда я вижу что-то, что вызывает быстрые видения прошлого.
— Но кем ты была в этих видениях? Гэбби или Иззи?
Мне понадобилась секунда, чтобы обдумать это.
— Я была Гэбби.
— Гэбби после подмены? А что до этого?
Это мне тоже нужно было обдумать.
— Я… я была Гэбби. О Боже. Ник. Я не знаю. Я чувствую себя Иззи. Ты сможешь сказать? Когда загипнотизируешь меня?
— Нет, я вызову воспоминания дня аварии и все. Надеюсь, этого тебе будет достаточно.
Я нахмурилась и подошла к окну. Пальцами я раздвинула бамбуковые жалюзи и сделала глубокий вдох.
— Как я узнаю?
