– Давай отдыхать, до завтра! – продолжил он. – И… никаких служанок с утра, пока я первый с ней не поговорю!
Дориан развернулся и пошел к себе, а Ульрих проводил его задумчивым взглядом.
Это что за барабаны бьют? Убрать немедленно! Это же садизм с утра такой шум устраивать. Почему же так плохо?! А это точно моя голова или её пожевали, а потом мне вернули?
Я с трудом разлепила глаза и тут же зажмурила – дневной свет резал их нещадно. А потом в мою туманную голову просочилась некоторая информация и я тут же распахнула их обратно. ААААА… Где я?! ЧЬЕ это?
Я лежала на боку, положив голову на чью-то грудь. А грудь ничего так, красивая…
Оторвав свою бренную голову от сего великолепия я поняла, что никаких барабанов нет – это я слышала биение сердца. Ничего, это не надолго, так как если на мне не обнаружиться платья, то я лично его вырву и съем! А что? Мне сейчас так плохо, что кровожадные инстинкты проснулись. Скосив глаза на себя, я платье все же обнаружила, ладно – живи, а вот ногу свою, которую я на этого субъекта закинула, я все же убрала.
Я приподнялась и посмотрела выше груди. О нет! Риан?! Хотя кого я хотела там обнаружить. Черт, почему хотела? Никого не хотела… В голове мысли путались, а головная боль уж никак не способствовала мыслительному процессу.
Надо же, и глазки открыты, да и блестят то как, просто загляденье. А чего такой недовольный?! Вид мой не нравиться? Так не всем же с утра красавицами быть. И вот нефиг на меня так смотреть, а то сейчас как дыхну – Змей Горыныч отдыхает!
На меня вдруг накатила волна головной боли и я со стоном вернулась в исходное положение – на грудь родимую. Хотя почему родимую-то? «На грудь красивую», – решила я. Такое определение внутренних протестов не вызывало.
– Что ты здесь делаешь? – решила поинтересоваться я.
– Я!?
– Ну не я же? – удивилась я. Кто-то усиленно задышал. – Вот не надо так делать – укачивает, – со стоном сообщила я. Риан глубоко вздохнул и медленно выдохнул. Ладно, это терпимо и возмущаться не буду.
– Риан, в качестве подушки ты не плох, но не помню, чтобы я на такой замене настаивала.
«Ведь я бы помнила, если бы настаивала?», – задумалась я, а думать ох как не хотелось. Так бы и лежала в прострации.
Кто-то опять попытался усиленно задышать, но я застонала и это безобразие тут же прекратилось.
– Ты где была? – ласково так спросил он.
– Пила, – призналась я.
– Это я понял, – он аккуратненько так вздохнул. – А теперь расскажи все с момента, как я тебя оставил. – И тихо так попросил, проникновенно…
«Может и правда рассказать?», – подумала я.
– Все я не помню, – решила предупредить заранее, чтобы не обижался на провалы в рассказе.
– Расскажи что помнишь. – И тон главное такой приятный.
– Ну…, – глубокомысленно начала я, – тебя долго не было, а пить хотелось и я пошла на кухню.
– Пить ей хотелось…, – пробормотал Риан.
– Что?
– Ничего, продолжай, – попросил он. – А почему на кухню, а не в зал?
– Так там гостей полно, все с вопросами пристают.
– Понятно.
Решив пропустить рассказ о том, что вместо воды я попросила вина, продолжила:
– После кухни, я пошла на конюшню.
– Зачем?!
– Вот не надо так кричать, – я поморщилась.
– Прости, – извинился он. – Продолжай.
– Ну, мне так плохо было, и я решила к Богине поехать, поговорить.
– И…
– Ты представляешь, – решила я поделиться вспыхнувшей в душе обидой, – меня лошадь бросила, а я ведь так с ней душевно разговаривала. А она… Вот не зря я их не люблю! А где же верность и преданность, что им приписывают? Врут! – заключила я.
– И где она тебя бросила? – тихо так спросил он.
– Как где? – удивилась я, – В лесу. Пока я с Богиней общалась – она ушла. Что подождать не могла?! – возмутилась я.
– В лесу… с Богиней?! – бормотал он. – Так ты в храме была?!
