трудно.
— Не исключено, что он действительно прыщ на ровном месте и в то же время всем сердцем печется, — предположила Джейн.
— Ты всегда видишь во всем светлую сторону, — отозвался я.
— И еще поручи Савитри пробежаться по ведомостям. Она сможет свежим глазом заметить что- нибудь из того, что мы могли пропустить. Я велела ей как следует разобраться во всем, что связано с первоколониями, организованными в последние годы. Если чего-то не хватает, она это заметит.
— А тебе не кажется, что ты чересчур загружаешь ее работой? — осведомился я.
Джейн пожала плечами.
— Это ты постоянно недогружал Савитри. Потому-то я и взяла ее с собой. Она способна на куда более серьезные дела, нежели те, которые ты ей доверял. Хотя здесь не только твоя вина. Ведь тебе не приходилось иметь дела ни с чем хуже этих безмозглых братьев Ченджелпет.
— Ты так говоришь только потому, что никогда не имела с ними дела, — возмутился я. — А надо было хотя бы разок пообщаться с ними.
— Если бы мне пришлось возиться с ними, то один разок оказался бы и первым, и последним. Они у меня сделались бы кроткими как овечки.
— Как прошла твоя встреча с генералом Сциллардом? — спросил я, поспешив изменить тему, прежде чем моя компетентность подвергнется еще более жесткой критике.
— Прекрасно. Между прочим, он говорил мне примерно то же самое, что ты сегодня услышал от Трухильо.
— Что ДК посылает нашу колонию на верную гибель?
— Нет. Что вокруг нашего дела идут очень большие политические игрища, о которых мы с тобой ничего не знаем.
— Какого рода?
— Он не вдавался в подробности. Сказал, что сообщает об этом только потому, что не сомневается, что мы сможем справиться с трудностями. И еще спросил меня, не хочу ли я на всякий случай получить мое старое тело — образца Специальных сил.
— Ай да Сциллард, — заметил я. — Ну и шутник.
— Вообще-то это была не совсем шутка, — сказала Джейн, а когда я ответил на эти слова прекрасно удавшимся мне испуганным взглядом, успокаивающе подняла руку. — Все равно моего старого тела у него нет. И он не собирался вновь натягивать на меня зеленую кожу. Это значило лишь, что, по его мнению, мне лучше было бы отправиться в новую колонию с хорошим телом, а не с немодифицированным человеческим.
— Забавная мысль.
Тут я заметил, что Джейн начала потеть, и потрогал ее лоб.
— По-моему, у тебя самый настоящий озноб. Это что-то новенькое.
— Немодифицированное тело… — протянула Джейн. — Рано или поздно я должна была заболеть.
— Дать тебе еще воды?
— Нет, пить я не хочу. Зато, кажется, я здорово проголодалась.
— Сейчас узнаю, нельзя ли заказать для тебя что-нибудь с камбуза. Чего бы ты хотела?
— А что у них есть?
— Думаю, что почти все.
— Вот и прекрасно. Я съем что-нибудь одно из этого всего.
Я вытащил ЭЗК, чтобы связаться с кухней.
— Все-таки хорошо, что на «Магеллане» двойной запас продовольствия.
— Если я буду чувствовать себя так же, как и сейчас, его надолго не хватит, — пошутила Джейн.
— Ну и ладно, — ответил я. — Но если мне не изменяет память, древние учили лечить лихорадку голодом.
— В моем случае, — возразила Джейн, — твои древние глубочайшим образом заблуждались.
4
— Точь-в-точь как массовое гулянье на Новый год, — сказала Зоя, окинув с нашего небольшого возвышения обзорную палубу, где ликовали толпы колонистов. Мы уже неделю путешествовали на «Магеллане», и до скачка в систему, где вращался вокруг своего светила Роанок, оставалось меньше пяти минут.
— Сходства даже больше, чем ты думаешь, — ответил я. — Как только совершится скачок, начнется официальный отсчет времени колонии — первая секунда первой минуты первого дня первого года времени Роанока. Приготовься к суткам по двадцать пять часов восемь минут и годам по триста пять дней.
— Я буду чаще праздновать дни рождения, более часто! — обрадовалась Зоя.
— Да, — согласился я. — И праздники будут длиннее.
Рядом с нами Савитри и Джейн вполголоса что-то обсуждали, глядя на монитор ЭЗК Савитри. Первым моим побуждением было сострить по поводу их чрезмерной преданности работе, но я тут же передумал. Они очень быстро образовали организационное звено системы управления, в чем я не видел ничего удивительного. Если они считали дело достаточно важным для того, чтобы заниматься им прямо сейчас, значит, оно, по всей вероятности, того стоило.
Джейн и Савитри были мозгом нашего штаба, а я занимался контактами с общественностью. За минувшую неделю я провел по нескольку часов со всеми группами колонистов, отвечая на их вопросы о Роаноке, о себе, о Джейн и обо всем остальном, что они хотели знать. У каждой группы были свои странности и причуды. Колонисты с Эри держались несколько отчужденно (возможно, на их отношении ко мне сказывалось влияние Трухильо; он, пока я говорил, сидел в последнем ряду), но постепенно оттаяли, особенно когда я прикинулся идиотом и пробормотал на ломаном испанском несколько фраз, которые помнил еще со школьных дней. После этого мы исподволь перешли к обсуждению «новых испанских» слов, родившихся уже на Эри для обозначения местных растений и животных.
Меннониты с Киото, напротив, приняли меня очень радушно, угостив для начала вкуснейшим пирогом с фруктовой начинкой. После чего, к немалому моему удивлению, принялись безжалостно терзать вопросами обо всех сторонах управления колонией, чем очень позабавили Хайрама Йодера.
— Пусть мы ведем простую жизнь, но мы вовсе не простаки, — сказал он мне позже.
Колонисты с Хартума все переживали из-за того, что им не дали поселиться отдельным землячеством. Поселенцы с Франклина хотели знать, насколько большую поддержку окажет нам Союз колоний и можно ли им будет ездить в гости на Франклин. Альбионские представители волновались по поводу мер, предусмотренных на случай нападения врагов. Уроженцам Феникса было крайне важно выяснить, останется ли у них после рабочего дня достаточно времени, чтобы учредить лигу софтбола и проводить регулярные игры.
Со всеми вопросами и проблемами — большими и малыми, сложными и тривиальными, серьезными и шутливыми — обращались ко мне, а моя работа заключалась в том, чтобы всех внимательно выслушать, дать понять, что к их беспокойству относятся серьезно, и, по возможности, удовлетворить многочисленные запросы. В этом деле неоценимым оказался мой недавний опыт работы омбудсменом. И не только потому, что я знал, как решать проблемы и находить ответы, но и потому, что я хорошо научился за несколько лет выслушивать людей и убеждать их в том, что их обращение не останется без последствий. К концу нашего недельного путешествия на «Магеллане» народ начал подходить ко мне с просьбами разрешить пари, заключенные в баре, или мелкие ссоры; это очень напоминало старые времена.
Продолжительные собрания и беседы с отдельными колонистами были очень полезны и для меня самого: они позволяли понять, что из себя представляют все эти люди и насколько хорошо они смогут поладить друг с другом. Я не уверовал в теорию Трухильо, согласно которой многонациональная колония являлась порождением саботажников-бюрократов, но и не уподобился Поллианне* [Подлианна — героиня
