виде умбрийского флага. Наверно, она и сейчас на нем.
— Сука! — выкрикнул Кранджич, непроизвольно прикрывая булавку ладонью. — Ты уволена.
— А вот это по-настоящему смешно, — отозвалась Беата, прижимая обеими руками полотенце к глазам. — Мы находимся за тысячу световых лет от всего на свете без малейшего шанса когда-либо вернуться на Умбрию, ты тратишь целые дни, надиктовывая на спрятанный в грязном белье диктофон длиннющие монологи для книги, которую никогда не напишешь, и вдобавок ко всему увольняешь меня! Держи пять, Джанн, ты клево схохмил…
Кранджич застыл на месте, очевидно придумывая, как подраматичнее выйти из создавшегося положения. Я не стал дожидаться, когда его осенит.
— Джанн… — сказал я и протянул руку.
Он выдернул булавку и швырнул мне в ладонь.
— Что, теперь будете рыться в моем белье? — ехидно бросил он.
— Оставьте ваше белье себе, — ответил я. — Только отдайте диктофон.
— Через много лет люди захотят узнать историю этой колонии, — провозгласил Кранджич, расстегивая ремень брюк и копаясь в трусах. — Они начнут выяснять факты и сведения, но ничего не найдут. И не смогут ничего найти, потому что руководство колонии тратит все свои силы и время на жестокое цензурное угнетение единственного в колонии представителя журналистского сообщества.
— Беата тоже журналист, — возразил я.
— Она всего лишь технический помощник, — презрительно скривил рот Кранджич и хлопнул по столу миниатюрным диктофоном. — Это совсем не то же самое, что журналист.
— Я не собираюсь устраивать на вас цензурные гонения, — сказал я, — но не могу позволить вам подвергать опасности колонию. Я возьму это устройство и попрошу Джерри Беннетта распечатать для вас расшифровку всего, что вы наговорили. Только очень мелким шрифтом, поскольку не хочу впустую тратить бумагу. Так что вы получите свои записи. Если хотите, обратитесь к Савитри. Можете сказать ей, что я попросил дать вам один из ее блокнотов. Но только один, Джанн. Все остальное ей необходимо для работы. А если вам понадобится еще бумага, обратитесь к меннонитам. Может быть, они вам помогут.
— Вы хотите, чтобы я вел свои записи от руки?! — вновь возмутился Кранджич. — На простой бумаге?
— Сэмюэля Пеписа* [Пепис, Сэмюэль (1633–1703) — английский политик и мемуарист. ] это устраивало, — ответил я.
— Вы что, серьезно думаете, будто Джанн умеет писать? — пробормотала Беата со своей кровати.
— Сука, — повторил Кранджич и выскочил из палатки.
— Веселая у нас семейка, — заметила Беата.
— Заметно, — согласился я. — Хотите развестись?
— Посмотрим. — Беата снова выглянула из-под полотенца. — Как вы думаете, ваша помощница согласилась бы дружить со мной?
— Не припомню, чтобы за все время нашего с нею знакомства она бы с кем-нибудь дружила.
— Значит, нет.
— Но если я что-нибудь понимаю, в ней накопилось столько огня… — добавил я.
— М-м-м-м… — протянула Беата, вновь опустив полотенце на глаза. — Заманчиво. Но, пожалуй, я еще побуду замужней дамой. Это чертовски раздражает Джанна. Приятно хоть немного расквитаться с ним за нервотрепки, которые он мне непрерывно устраивал все эти годы.
— Буйная семейка, — усмехнулся я.
— А то! — весело отозвалась Беата.
— Мы вынуждены отказаться, — сказал Гикори.
Мы с обинянами вели беседу в «черном ящике». Я решил, что сообщить им о запрете использования своих искусственных эмоций, работающих на основе устройств беспроводной связи, будет лучше, когда их трансплантаты включены.
— Вы никогда прежде не отказывались выполнять мои приказы.
— Ни один из ваших приказов пока что не вступал в противоречие с договором между нашими народами, — пояснил Гикори. — По соглашению с Союзом колоний мы имеем право находиться рядом с Зоей. Соглашение также позволяет нам записывать испытываемые нами ощущения и делиться ими со всем народом обинян. Ваше требование отключить эмоции идет полностью вразрез с соглашением. А это основа нашего сотрудничества.
— Вы могли бы извлечь и сдать ваши имплантаты, — предложил я. — И это решило бы проблему.
— Мы не можем этого сделать, — ответил Гикори. — Это явилось бы отказом от обязанностей, возложенных на нас нашим народом.
— Я мог бы сказать Зое, чтобы она потребовала этого от вас. Не могу представить себе, чтобы вы смогли проигнорировать ее приказ.
Гикори и Дикори одновременно склонились друг к другу и так же одновременно выпрямились.
— Это было бы мучительно для нас, — доложил Гикори.
Я же впервые в жизни слышал, чтобы это слово произносилось с такой апокалипсической серьезностью.
— Вы, конечно, понимаете, что у меня нет никакого личного основания так поступать с вами, — продолжал я. — Но указания, полученные от Союза колоний, совершенно однозначны. Мы не можем допустить никаких излишних признаков нашего присутствия в этом мире. Конклав истребит нас. Всех нас, в том числе Зою и вас обоих.
— Мы обдумали такую возможность, — отозвался Гикори, — и считаем опасность крайне незначительной.
— Напомните мне, чтобы я показал вам небольшой видеофильм.
— Мы его уже видели. Он был направлен нашему правительству, так же как и вашему.
— Раз вы его видели, как же вы можете не понимать, что конклав представляет угрозу для нас?
— Мы внимательно изучили фильм и уверены, что риск крайне незначителен.
— Но решения принимаете не вы.
— Мы. В соответствии с нашим соглашением.
— На этой планете законную власть осуществляю я.
— Вы, — согласился Гикори, — но вы не можете по собственной прихоти аннулировать соглашение между нашими народами.
— Принимать меры для того, чтобы колонию не истребили, — это, по-вашему, прихоть?
— Мы считаем прихотью вашу попытку избежать обнаружения путем отключения всех беспроводных устройств, — заявил Гикори.
— Почему вы никогда ничего не говорите? — обратился я к Дикори.
— У меня нет разногласий с Гикори, — ответил он.
Я почувствовал приступ отчаяния, но тут же взял себя в руки.
— Мы столкнулись с серьезной проблемой, — сказал я. — Я не могу заставить вас выдать мне ваши имплантаты, но и не могу позволить вам передвигаться по планете с ними. Ответьте мне на такой вопрос: будет ли нарушением соглашения с моей стороны, если я потребую, чтобы вы жили здесь, в этом помещении, а Зоя будет регулярно посещать вас?
Гикори задумался.
— Нет, — сказал он. — Этот вариант не из тех, кои были бы для нас сугубо предпочтительны.
— И для меня тоже, — кивнул я. — Но мне кажется, что выбора просто нет.
На этот раз Гикори и Дикори совещались несколько минут.
— Это помещение покрыто материалом, поглощающим волновое излучение, — сказал в конце концов Гикори. — Дайте его нам. Мы могли бы использовать его для того, чтобы заэкранировать наши устройства и самих себя.
— Сегодня у нас его слишком мало. Необходимо изготовить побольше. А для этого потребуется некоторое время.
