пауков-ткачей?
– Найдем, - резко бросил Леон. У Вогеля, как и у него самого, была темная кожа, но волосы у завотделом не вились, свидетельствуя, что он полукровка. Ну и самое главное, у него не было акций. И было бы неплохо напомнить ему об этом. - Да, если вы попадете на аукцион, я вас выкуплю, - растягивая слова, произнес он. - Это верно. Но только затем, чтобы ваш опыт не стал достоянием других; потом вас отправят вкалывать на полях. Так что не доставляйте мне лишних хлопот, завотделом по тканям, и мое отношение к вам не будет меняться. Не забывайте об этом.
– Да, Акционер.
– Вы оскорбили меня. - Леон нанес резкий удар плетью по боковой стороне ноги служащего. - Смотрите, чтобы такое больше не повторилось. А теперь возвращайтесь к выполнению своих обязанностей.
Вогель поклонился с устремленным в сторону взглядом.
Выйдя из огромного здания, Леон остановился, вдыхая морозный утренний воздух и радуясь тому, что покинул помещение с ткацкими станками. Да, мутировавшие пауки обеспечивали постоянный приток денег, однако все равно он не мог преодолеть отвращение, которое эти твари внушали ему чуть ли не всю жизнь.
«Это началось, - припомнил он, - с момента, когда отец заставил меня увидеть их за кормежкой».
Для удовлетворения потребностей пауков в энергии в их диету, и так богатую белком, добавляют настоящее мясо. Даже сейчас Леон не мог забыть вопли рабов. Да, то были конченые люди, преступники, худшее из того, что продается на аукционе, но ведь все равно это были люди.
Он постарался выбросить опасные мысли из головы.
«Вещи таковы, каковы они есть, в силу существующей системы. И чтобы что-то изменить, нужно прежде сломать эту систему. Ну, - поправил он себя, - не так чтобы полностью ее разрушить, - но хотя бы произвести значительные изменения».
Уже немало времени прошло с той поры, как Грошен обрел реальную власть, доставшуюся ему по наследству. И все равно система оставалась такой, что его власти, в сущности, ничто не угрожало.
Оказавшись в своем офисе, Херл нажал кнопку. На ожившем экране появилось бледное лицо простого работника.
– Это Акционер Херл, - отрывисто бросил Леон. - Каково состояние моего счета?
– Одну минутку, Акционер. - И через полминуты: - На вашем счете все еще хранится пять процентов вашего последнего дивиденда, Акционер.
«Пять процентов, - подумал Леон, выключая видеофон. - Так много? - Он задумался. - В чем еще я нуждаюсь? В новом антигравитационном плоту? В новых настенных украшениях во дворце? В новых рабах?»
Приняв решение, он нажал кнопку. С экрана на него посмотрел секретарь.
– Элгар, - обратился к тому Леон. - Я по поводу украшений, созданных мастерами Ша Тун. Приобрети их.
– Все?
– Столько, сколько это позволит мой счет. И лучше поторопись, - напомнил он. - Следующий дивиденд поступит через пять дней. Но до этого цены резко подскочат.
– Как прикажете, Акционер.
Леон со вздохом отвернулся от экрана. Бережливый по природе, он ненавидел эти регулярные вынужденные траты остатков дивиденда. И все же что еще он мог сделать? Если деньги не тратить, то их просто-напросто аннулируют. На Игрушке никому из Акционеров не позволяется наживать богатство.
Тут загудел интерком.
– К вам просится какой-то человек, Акционер, - сказал секретарь. - Впустить?
– Ему назначена встреча?
– Нет, Акционер. Это монах Всемирного Братства.
– Его имя?
– Брат Элас, Акционер.
Леон был заинтригован.
– Пусть войдет.
Монахов Всемирного Братства на Игрушке было не слишком много. Часть их построила церковь неподалеку от посадочного поля, другие же раздавали лекарства и благословение беднякам. Некоторые даже проникали на аукцион, где гремели своими дешевыми пластиковыми кружками с обитыми краями, бесконечно прося милостыню.
«Интересно, что ему нужно?»
– Милосердие, брат, - тихо сказал монах, когда Леон задал ему этот вопрос вслух. - Дар доброжелательности от одного члена сообщества другому. И в качестве такого дара будет сама жизнь, во множестве случаях.
Леон указал на стул:
– Например?
– Вчера состоялось сражение. Пятьсот человек сражались на арене. Из них уцелело сто десять, и они устроили пир, празднуя победу. А что сталось с остальными, брат?
– Они умерли.
– От холода или ран, - согласился монах. - Многим из них можно было бы спасти жизнь, если бы они получили лекарства, еду, тепло костра и медицинскую помощь. Гораздо больше из них увидели бы рассвет, если бы нам позволили оказать им помощь.
– Нет! - негодующе воскликнул Леон. - На арене ты либо одерживаешь победу, либо умираешь. - Он поднял руку, останавливая протест собеседника. - Не я устанавливал эти правила, брат. Грего Грошен правит Игрушкой. Вот к нему-то и обращайте свои просьбы, не ко мне. Я не Властитель Игрушки.
– Но вы ведь Акционер.
– Как и двадцать тысяч других.
– Однако ваш пакет акций гораздо солиднее, чем у большинства других, - хитро напомнил ему монах, - и поэтому вы обладаете большим влиянием. Пожалуйста, брат, я прошу милосердия для тех, кто не может сам себе помочь.
Леон откинулся на спинку стула, внимательно глядя на монаха, одетого в грубую домотканую рясу. Культурный человек (это было ясно по его речи), и если верны слухи, то он обладает большими познаниями в области психологии.
«Почему такой человек довольствуется ношением простой рясы и грубых сандалий на босу ногу?»
Взгляд Леона переместился на коротко остриженную голову, худое аскетичное лицо, обрамленное откинутым назад капюшоном, с глубоко посаженными глазами, под которыми залегали темные круги.
– Послушайте, - внезапно произнес Леон. - Пока вы еще не сообщили мне, почему я должен помочь вам. Ответьте на один вопрос, и, если ответ меня удовлетворит, может быть, я чем-нибудь смогу помочь вам. Вы согласны?
Брат Элас кивнул:
– Согласен.
– Хорошо, - сказал Леон и глубоко вздохнул. - Сообщите мне хоть одну серьезную причину, по которой я должен помочь вам.
Взгляд монаха встретился с глазами Леона.
– Взгляните на свое окружение, Акционер. Рабы, падшие женщины, разорившиеся люди, сломленные болезнями и бедностью. Посмотрите на них и вспомните о простых словах, сказанных некогда, и произнесите их про себя: «Туда с милостью Божьей иду я».
– Это ваша вера?
– Да, брат. В тот день, когда все люди взглянут друг на друга с этой мыслью в голове, начнется новый золотой век.
Леон иронично заметил:
– Возможно, тем не менее я не думаю, что многие из живущих сегодня доживут до него.
– Да, брат, это так, - вынужден был признать монах. - Однако мы делаем все, что в наших силах.
