— Саиб! Саиб!.. Что с вами? Отчего вы так ужасно кричите?
«А!.. Наконец-то пришел за мною Дхарма Састри!» — пронеслась в мозгу моем сознательная мысль, и я с трудом пошевелился.
— Ну, благодарение небу, вы вернулись!.. Мне тут без вас снились такие сны! — с великим усилием промолвил я.
— Как? Разве вы спали?.. Когда вы закричали, я вбежал и нашел вас сидящим перед стеклом, совершенно прямо, с открытыми глазами… Вы смотрели прямо в это стекло! — услышал я недоуменный голос совсем не своего ученого индуса.
Я обвел глазами все окружающее, стараясь отрезвиться, и с изумлением сообразил, что я сижу у стола в своей комнате перед «магическим кристаллом», а предо мной стоит мой бенгалец, слуга, привезенный мной из Калькутты.
— А Дхарма Састри? — спросил я. — Где он?
— Не знаю… Верно, в своем бенглоу. Саиб говорил ведь, что он болен…
— Да он сейчас был здесь! — закричал я. — Я пойду к нему, спрошу его, что это значит?
Я говорил сам с собой, будто бредя. Бенгалец мой, очевидно, испуганный моим возбужденным состоянием, несмело заметил:
— Куда же саиб ночью пойдет? Не лучше ли дождаться утра?
Я вынул часы и посмотрел… Было пять минут первого… А я сел смотреть в кристалл без десяти минут в полночь. Значит, со всем моим бодрствованием, когда еще не приходил Дхарма Састри (я был убежден, что он приходил!), и со всем переполохом моего пробуждения прошло едва четверть часа?.. Собственно, проспал я и видел все эти цветистые сны в продолжение каких-нибудь пяти минут, если не менее…
А сколько картин! Сколько ощущений!.. Подлинно, годы могли порой совместиться в одном мгновении!
Я отослал слугу, лег и проспал до утра непробудно.
Едва проснувшись, я наскоро оделся, позавтракал и побежал к Дхарме Састри. Я был совершенно уверен, что он посетил меня, застал за контрабандным занятием и навел на меня магнетический сон, в котором я увидел нашу прогулку и все последующее.
Я издали увидел его воспитанника, сидевшего на ступеньках бенглоу пригорюнившись. Он, видимо, мне обрадовался, встал и пошел мне навстречу.
— Ну что, — спросил я, — твой хозяин здоров?
— Ничего! — ответил он. — Спокоен… Вот жду: дня через два, надеюсь, проснется… Так скучно одному, пока его нет!
Я только посмотрел на мальчика, но ничего не возразил, а вошел в хижину гуру.
Он лежал на прежнем месте неподвижен и по-прежнему совершенно бесчувствен.
Я долго смотрел в недоумении и молча ушел, попросив юношу сейчас дать мне знать, когда он очнется. Трудно было мне убедиться, что и приход его был простой сон!
Очнулся Дхарма Састри после того на третий день и сам пришел ко мне бодрый и веселый.
Первый мой вопрос был:
— Вы ли это?.. Или опять ваш двойник?..
— Нет, на сей раз я сам, в собственном теле, — отвечал он. — Можете пожать мне руку — shake hands.
Я так и сделал, встряхнув ее покрепче, и собирался вопросить, что это было со мной? когда он сказал, не ожидая вопроса, хитро мне подмигнув:
— А вы без меня наколобродили?.. Судьбу вопрошали?.. Нехорошо!.. Вот вас бхуты[30] (кикиморы) и напугали! И позабавились над вами… Да и нашим занятиям такое нарушение дисциплины может повредить.
Я только воззрился на него вопросительно.
— Так вы-таки знаете?.. Вы были у меня?
— Был, волей своей и мыслью и желанием оградить вас от… того, что вы видели… Зачем вам было добиваться сокровенного, — с улыбкой договорил Дхарма Састри, — и не приснился бы вам ваш тревожный сон!
— Так вы все знаете? — спросил я. — В таком случае, скажите: как понять мне мое видение? Неужели это ответ на желание мое узнать, какою смертью я умру?
Мой гуру нахмурил густые брови, и глаза его потемнели, как черная пучина.
— Вы знаете, сэр, — сказал он, — что я противник всяких предсказаний и никому не советую вопрошать будущее. Займемтесь лучше делом, и постарайтесь забыть ваше бесцельное волхвование!
Так кончается рукопись мистера Л-инга.
Во всей этой истории, разумеется, самое замечательное то, что он действительно погиб во время одного из нескольких сот пожаров этим летом в Чикаго.
