Гарлем, только приходивший в себя после предсумеречной сиесты. У входа в прачечную чинно играли в домино четыре пенсионера в майках. Откуда-то с верхних этажей на них обрушилась энергичная сальса. Уинстон, пробудившийся от дремы, с удовольствием окунулся в водопад латинских ритмов, дробных шагов и виляющих бедер. А текст! No tengo miedo, tengo bravura, tu y yo, tenemos amor pura[1]. Уинстон вернулся в свой квартал.
– Это Эктор Лаво.
– У тебя все испанские певцы Экторы Лаво. Ты больше никого не знаешь. С тем же успехом это может быть какой-нибудь Марко Мантека.
– Слушай, сменил бы ты подштанники, а? Воняет.
Фарик достал чистые трусы и зашел в туалет забегаловки «Канзас Фрайд Чикен». Уинстон направился в магазин.
– Dos paquetes de seis de Bud, por favor[2], – и переключился в ночной режим, накинув на голову капюшон толстовки.
Когда Фарик привел себя в порядок, они направились на восток, к Третьей авеню. Фарик дико завидовал Уинстону, который мог идти и пить одновременно, тогда как ему приходилось ждать, пока они дойдут до места, прежде чем он сможет глотнуть пивка. Уинстон остановился и приставил банку к губам друга. Тот сделал два глотка.
– Спаситель!
– Нравится?
– Заебись.
Уинстон вытер пену с губ Фарика. Он подумывал рассказать о пистолете, но решил, что не стоит. Как только люди узнают, что у тебя есть пушка, начинается, как с машиной: все просят одолжить, ожидают, что ты сделаешь их жизнь легче. Уинстон ткнул пальцем в сторону их обычного питейного места, у пустого бассейна в Джефферсон-парк. Они любили сидеть на бортике, болтать ногами над пустотой и вспоминать времена, когда по очереди щупали Генриетту Роблес в мелком конце бассейна. Даже Фарик, рискуя заржавить шарниры на своих скобках, лазал в воду ради нескольких прикосновений вслепую.
Четыре, может, пять банок, прикинул Уинстон – и Фарик согласится одолжить денег, чтобы он смог дотянуть до конца месяца.
На бедре что-то зажужжало, и Уинстон уставился на пейджер, перебирая номера. По его мрачному выражению Фарик догадался, от кого сообщение.
– М-м-м…
Уинстон швырнул пустую банку и вытянул из пластикового кольца новую. Мысли снова вернулись к тому воскресенью на Кони-Айленде, как он шел от «Адской норы», плача и проклиная родных. Как отец утешал его обещаниями, которых не сдержал. С того дня он больше никогда не плакал и никогда не держался за руку отца.
– А помнишь, как Рэймонд Варгас сиганул с этой штуки и поломал себе челюсть о край доски? – Уинстон ткнул рукой с полупустой банкой в сторону трамплина.
– Да, он все рассказывал, как будет олимпийским прыгуном в воду. Встал на пальцы на самом краю и толкнул речь о «прыжке «доминиканский побег из гетто» из задней стойки вперед в полтора оборота со слезами на первом месте пьедестала во время гимна». Уровень сложности: белые уверены, что ниггеры не умеют плавать. А потом – бац! – и он валяется на дне бассейна без сознания и без зубов. Ты, по-моему, его оттуда и вытащил.
– Ага. А через месяц снова сломал ему челюсть. Реймонд выдал, что я, мол, когда плаваю, похож на черное пятно от нефтяного разлива.
С видимым усилием Фарик поднялся на ноги, прикончил пиво и, как гольфист, ударом костыля послал жестянку в дальний конец бассейна. Банка приземлилась в полуметре от сливной решетки, и Фарик прошептал в манере спортивного комментатора:
– Теперь Фарику Коулу остается лишь один точный удар до победы.
– Сядь, ты меня нервируешь.
Фарик сел.
– Борз?
– Чего?
– Гольф – это игра или спорт?
– Вот ты неугомонный! Ты когда-нибудь молчишь? Остановись, остынь. Посмотри на звезды… В общем, если ты можешь профессионально играть с часами на руке – как в гольфе, теннисе, боулинге, – это игра или хобби, не спорт.
– Я просто хотел сказать, ты мне сегодня помог. Спасибо, типа.
Уинстон ответил смущенным кивком. Он решил последовать собственному совету и прилег на край бассейна. В городском небе светилось от силы два десятка звезд. Уинстон водрузил банку пива на живот и, используя ее как секстант, наметил через черное море курс на внетелесное бегство от безумия.
Высота десять метров. Я парю рядом с женщиной средних лет в тонкой белой ночнушке. Она подложила под локти банное полотенце
