Стояла глубокая ночь.
Только в небе висела и светила маленькая, но очень яркая звезда, как лампочка на конце стрелы башенного крана.
Королева, разумеется, пошла к морю.
Звезда, как это водится, тронулась следом за ней. Звезды всегда провожают человека ночью, куда бы он ни шел.
По дороге они встретили маленькую процессию: два солдата, совершенно пьяных, вели в сторону тюрьмы мужчину и женщину.
Королева в свете звезды сразу узнала их: это вели ее родителей. Отец с матерью шли, как тени, худые и безмолвные, держась за руки.
Она решительно подошла к конвою и сказала:
— Ребята, хотите выпить?
Они остановились и замялись. Родители стояли дрожа.
— Я вижу, вы хорошие ребята, — продолжала королева, — идите в кабак, а я пока покараулю.
— А деньги, — хрипло сказал один, а другой откашлялся.
— Деньги не проблема, — отвечала королева, — вот вам чистое золото, идите.
И она достала из рукава золотой локон.
Все кругом осветилось.
Или это звезда опустилась пониже.
Конвойные переглянулись, сплюнули, взяли золото и, спотыкаясь, побежали в кабак.
— Мама и папа, — сказала королева, — мама и папа, это я, ваша дочь. Это мой сынок. Я вернулась за вами. Пойдемте отсюда.
Разумеется, они пошли к морю, а звезда тронулась за ними.
Отец с матерью ничего не говорили, глаза их были широко открыты, но они шли как во сне.
Видимо, они были под властью тюремных лекарств.
На берегу моря королева постучалась в рыбацкий домик, сказала, что просится на ночь, а утром заплатит.
Зевающая тетка отвела их в сарай, на сено.
На рассвете королевич проснулся.
В сарае кучей лежали овцы, стояла корова, фыркал и жевал сено конь, бродили куры.
Маленький принц обратился к ним на языке, который он знал, на языке слонов, попугаев и обезьян, и все население сарая перестало жевать и ответило глубокими поклонами.
Молодая королева оставила сына разговаривать с животными, оставила спящих родителей (и во сне они держались за руки) и побежала в лавку менялы, продала там один золотой волосок за кучу мелких монет, купила хлеба, сыра и молока — какое счастье было в первый раз в жизни бегать по магазинчикам и знать, что сынок не один!
Еще никогда королева не была так свободна, как в это утро, так счастлива, всюду цвели розы, шумело море, это был ее родной город, родители и сынок имели пристанище, пусть сарай, но не слоновник, не тюрьму и не пещеру.
Королева уже забыла то время, когда у нее было сто комнат и пятьдесят слуг.
Когда она шла к своему новому убежищу, она увидела, что люди смотрят ей вслед, и поняла, что где-то висит объявление о побеге из тюрьмы и скоро, наверно, их всех схватят.
Поэтому она быстро купила еще корзину помидоров, яйца и яблоки, вернулась к себе в сарай, расплатилась с хозяйкой своими мелкими монетами, сказала, что они со дня на день ждут рыбацкую шлюпку, чтобы уехать, и больше уже не выходила со двора.
Она кормила родителей, осторожно отпаивала их молоком, ее сын полюбил сидеть на коленях у дедушки, играл с его длинной бородой, отросшей за время лечения в больнице, — дедушка и бабушка ведь должны были там вскоре умереть, и им поэтому не давали ни еды, ни полотенец, ни бритвы для короля, ни расчески для королевы, а только лекарства.
А в городе происходил полный тарарам — партии боролись за королевский дворец, тюрьма стояла то настежь, то ее битком наполняли и запирали, и весь народ не работал, а добывал себе оружие и шатался в пьяном виде по улицам, иногда посылая автоматные очереди от живота и веером.
Это рассказывали королеве хозяева, которые были в ужасе, потому что везде гремели взрывы и в их домике уже вылетела пара стекол, а ведь могли явиться и забрать все — и корову, и лошадь!
Однажды хозяйка пришла в еще большем расстройстве и сообщила, что в городе считают, что настал конец света — днем и ночью на небе светит звезда, в одном и том же месте. Причем становится все ярче и ярче, как будто спускается.
По этому поводу произошли сильные волнения, священник вышел к толпе и прочел проповедь о Содоме и Гоморре и пророчил, что безобразия будут наказаны.
А молодая королева с семьей все сидела в хлеву или во дворе.
Родители помаленьку начали приходить в себя, но все еще молчали, не понимая, что с ними происходит.
