прозе. Поэзия – изящная музыка слова – не привлекала ее. Проза – пространство, раздвигающее слова. Замысел, сюжет, хитроумные приемы пера.
8
«Иногда у меня возникают сомнения в словах в целом,[11] – писал Фрост в 1923 году, – и я спрашиваю себя: каково их место? Нет ничего хуже слов, если они ничего не делают, не способствуют чему-либо, если не измеряются поступками, как ультиматум или боевой клич…Вот мое определение поэзии (если бы мне пришлось его давать): слова, которые становятся поступками…По мне, роль искусства в реальной жизни – это очищение; оно раздевает жизнь, обдирая ее до голой формы».
Писательница N слыла формалисткой. Ее отталкивала голая, неприкрашенная жизнь, лишенная стиля, проза без четкости формы, и ей не нравились писатели, пытающиеся рассказать внятную историю. Реальность была всего лишь символом внутренней структуры. Проза – структурой, превращенной в искусство. Писательница N не верила словам. Недоверчивая, порой предвзятая, она втайне жаждала любви. Стремилась отдаться комфорту, устроиться под уютным крылом богатого любовника, мужа, отца. Была согласна также на любовницу, подругу с большим банковским счетом.
Представим: Нина. Раздираемая страстями, взлелеянная ими, ищущая впечатлений. Жаждущая. Но… ловкая, начитанная, образованная, хитроумная. «Наина-ведьма», – любила представляться она новым знакомым. В Америке сумела поменять имя, фамилию, профессию. Уехав за океан, стала писать романы и издавать их под интригующим псевдонимом Кэтрин Грейт. Молодая, яростная, жизнелюбивая, Нина мечтала о путешествиях на яхтах, о дальних странах, экзотике, жизни, полной приключений, с дорогим лэптопом наперевес, путевыми заметками в блокнотах в кожаных переплетах. Ее обуревала жажда нового. Утолить ее она мечтала прохладными эликсирами, плещущимися над хрусталиками льда в высоких бокалах, коктейлями из сложных составляющих на борту океанских лайнеров или пролетая над Атлантикой в просторных креслах бизнес-класса.
Как ни странно, зарабатывать себе на жизнь ей приходилось самой. Писала по ночам, выдумывая путешествия, страны, экзотику. Считая себя натурой страстной, в делах она проявляла дотошную практичность. Жажда жизни, впечатлений – это было желание увидеть, поглотить, растворить в себе, сделать частью себя, присвоить впечатления, как присваивают вещь, как владеют домом, садом.
Но не любила неожиданностей, стремилась контролировать поток событий. Жизнь планировала заранее, выбирая спутников, любовников, приключения, сюжеты.
Писательница N стремилась к славе с помощью слов (русских, английских) при полном отсутствии доверия к этим самым словам. Противоречие? С доверием у Нины были большие проблемы. Любой подкованный современный человек найдет корни этой проблемы в детстве, юности, семье. В социальном устройстве общества, гендерной принадлежности, сексуальной ориентации. Наконец, в сложности характера, психики, в ее нервной организации. Нина не доверяла мужчинам, женщинам, детям, старикам, событиям, новостям… Порой даже научно обоснованным фактам.
Одиночество не страшило ее. Впрочем, она не была одинока. Чаще всего ее окружали люди: родственники, знакомые, друзья. Постель и квартплату она делила с человеком, вошедшим в жизнь в качестве фиктивного мужа (в надежде на американское гражданство); но из соседа, делового партнера как-то незаметно он превратился в суррогат спутника жизни, переместившись с дивана в удобную трехспальную кровать на толстых дубовых ножках. Кровать эта королевского размера была единственной в жизни писательницы данью буржуазной роскоши. Врожденное чувство стиля, страсть к неизведанному, необычному, таящему опасность, присущие ей, как, впрочем, сарказм и едкий юмор, не допускали в окружающее пространство предметы утилитарной культуры, обозначаемые звонким как плевок словом «китч». Она предпочитала вещи стильные, со стремительными, чистыми линиями.
Одиночество – субъективное чувство, которому подвержены далеко не все. Нина не страдала от одиночества. Работоспособная, энергичная, устремленная, она шла к намеченным целям, имея четкие ориентиры: добиться успеха, комфорта, соответствующих удовольствий – взойти на вершину.
Если бы N пришлось перечислять свои романы, связи, приключения, то через ее жизнь чередой прошли следующие персонажи.
Музыкант-джазмен – познакомилась в юности, занималась с ним сексом, надеясь, что он приобщит ее к миру джаза… Надежды не оправдались. Тем не менее вспоминала его с благодарностью, придя к выводу (конечно, по прошествии многих лет): Морис-трубач был интересен, он украсил ее жизнь.
Художник, научивший разбираться в винах.
Бард, обещавший, что из нее получится необыкновенная личность, и познакомивший Нину с огромным числом людей, ни один из которых ей позже не пригодился, не помог. Впрочем, порой она могла упомянуть его имя в разговоре, невзначай, получая запоздалые бенефиты от изжившей себя юношеской связи с человеком сомнительной репутации, который к тому же был значительно старше, принадлежал к другому поколению.
Поэт-песенник – с ним она переспала один лишь раз, но имя его было известно всей России.
Ее бывшая начальница, годившаяся ей в матери, зачастую (проявляя заботу, поощряя Нину) замещавшая – или восполнявшая – мать? подругу? Отношения их были не очень ясны, но эта женщина, диссидентка, известная на весь город лесбиянка, продолжала писать Нине нескончаемые письма, поэтому определить, остались ли их чувства в прошлом или некая связь между ними существовала по сей день, казалось невозможным.
9
Женщины прошлого, что следовали страстному зову любви, где вы? Юные девы прошедших времен, как непреклонны были ваши взоры! Нынешнее поколение расточает ласки, но жаждет не любви – денег и славы. Успеха! Удачи жаждала писательница L, но проживала на Восточном побережье. Жизнь, свершения, победы – где-то далеко. А здесь – чопорное, тихое одиночество.
Пишущая женщина на Восточном побережье. В отсутствии любви и славы. Жила не свою жизнь. Чужую. Мечтала вернуться в истинную свою судьбу.
