Я был уже не таким, как раньше.
У меня не хватало сил на то, чтобы стоять в церкви каждую неделю и говорить то, что людям необходимо услышать. Я не мог никому помочь, поскольку не мог помочь самому себе. Я спотыкался на собственном пути, лишенный веры, лишенный доверия.
Просто лишенный.
Кто-то предположил бы, что я выгорел, но, по сути, я не мог разжечь пламя. Ничто не питало во мне огонь, в особенности за прошедшие три года. Я повесил голову, разочаровавшись в себе, и молил Господа направить меня на истинный путь, показать мне, каких же действий Он от меня ждет.
Я склонялся к тому, чтобы подать пресвитерам заявление об уходе с должности. Такая возможность у меня, конечно, имелась, но ее последствия для меня и детей были бы очень существенными. Марк и Сара и так достаточно пережили, пытаясь справиться с потерей матери. Меньше всего на свете они сейчас нуждались в том, чтобы лишиться единственного места, которое считали домом. К тому же в своем нынешнем состоянии я сомневался, что другая церковь согласится принять меня как своего пастыря, сомневался даже в том, стоит ли мне оставаться священнослужителем. Возможно, всем стало бы лучше, начни я искать совершенно иную карьеру.
Я говорил с Линдой Кинкейд, единственной женщиной в моей пастве, которая неустанно занималась волонтерством. Она была учительницей на пенсии и играла ведущую роль в жизни церкви. Эта женщина стала мне правой рукой вместе с моей помощницей Мэри Лу. И только благодаря им я держался на плаву так долго.
Линда была доверенным другом и прекрасно умела слушать. Не знаю, что бы я без нее делал. Это ее усердный труд позволил благотворительным программам работать без сучка без задоринки. Каждый раз, молясь, я благодарил Господа за нее и ее готовность прийти на помощь. Она предположила, что я не должен спешить. Однажды она сказала мне: если мне кажется, будто Бог от меня отдалился, на самом деле отдалился только я.
И в этом она попала в самую точку. Теперь мне нужно было найти путь назад.
Я продолжал молиться, когда услышал шум в дальнем конце церкви. Я не знал, что в храме присутствует кто-то еще. Поднявшись с колен, я увидел женщину, стоящую у последней скамьи. Даже с такого расстояния я заметил, что она выглядит как олень, захваченный врасплох светом фар. Глаза ее были широко распахнуты, и это натолкнуло меня на мысль, что она пришла сюда не с благими намерениями.
Я зашагал к ней, и у меня в ушах зазвенели предупреждения пресвитеров о риске, которому я подвергаю себя, оставляя дверь церкви открытой весь день. Они считали это прямым приглашением для бродяг и вандалов. Тогда я победил в споре, но теперь задумался, верным ли было мое решение.
– Я могу вам помочь? – спросил я.? – Я Дрю Даглас, здешний пастор.
– Пастор? – повторила она так, как будто слово было для нее совсем непривычным.
– Чем я могу вам помочь? – повторил я, изо всех сил пытаясь скрыть свою предубежденность.
Чемоданчик у ее ног вызывал любопытство. Она не походила на туристку, а наша церковь, пусть одна из старейших в городе, не входила в число достопримечательностей Сиэтла.
Женщина с усилием сглотнула и ответила мне слабой улыбкой:
– Я как раз собиралась уходить. Не волнуйтесь, я не стану вам надоедать.
Она, похоже, нашла в себе мужество, и глаза ее дерзко сверкнули.
– Я здесь не для того, чтобы просить вас уйти.
Ее взгляд бросил мне вызов. Он говорил, что она не верит, будто я не возражаю против ее присутствия в церкви.
– Вам нужна помощь?
Она моргнула, словно всерьез удивленная этим вопросом.
– Нет… Мне ничего не нужно.
И вновь она заговорила дерзко, и голос ее был резким, а плечи напряженными. Она утверждала, что ни в чем не нуждается, но я знал, что она лжет. Пыталась выглядеть равнодушной, но я видел отчаяние в ее глазах. Эта женщина нуждалась в помощи, но гордость не позволяла ей просить.
– Вы не могли бы сказать мне, почему вы оказались здесь?
– Ах… нет, то есть да.? – Она путалась в словах, словно не зная, с чего начать.? – Автобус высадил меня прямо перед церковью.
– Автобус,? – повторил я, не в силах проследить за ходом ее мыслей. Она вскинула голову, глядя мне прямо в глаза.
– Сегодня утром меня выпустили из тюрьмы.
И, словно ожидая, что теперь я точно ее выгоню, она потянулась к чемодану и повернулась к двери.
Несколько лет назад я проповедовал в тюрьме, но работал всегда только с мужчинами.
– Пожалуйста, не уходите,? – сказал я и жестом указал на скамью.? – Вы определенно пришли в церковь не без причины. Давайте поговорим.
Она помедлила, как будто меньше всего ожидала от меня таких слов.
– Это займет много времени? – спросила она с тем же резким неуверенным надломом в голосе.
– Вовсе нет.
Она пожала плечами, как если бы делала мне одолжение, и уселась на скамью рядом со мной. Не зная, с чего начать, я ждал, что заговорит она. Я был