И теперь ее основной задачей, призналась Агнес за тарелкой свекольного салата, было перевезти сестру в Нью-Йорк, подальше от этого ублюдка.
– Думаю, я могу уговорить Леонарда взять ее на работу. Возможно, секретарем в его офис. А еще лучше – домоправительницей в нашу квартиру! Тогда мы избавились бы от Иларии! Знаешь, моя сестра очень хорошая. Очень ответственная. Но она не хочет уезжать из Кракова.
– Может, ей не хочется срывать дочери учебный процесс? Моя сестра очень нервничала, когда пришлось переводить Тома в школу в Лондоне, – заметила я.
– Мм… – Агнес явно не считала это серьезным препятствием.
Похоже, для богатых людей вообще не существует препятствий.
А буквально через час после того, как мы вернулись домой, Агнес, проверив свой телефон, заявила, что мы едем в Ист-Уильямсберг.
– К художнику? Но я думала…
– Стивен учит меня рисовать. Уроки рисования.
– Хорошо, – растерянно заморгала я.
– Это сюрприз для Леонарда. Так что ничего ему не говори.
И всю дорогу до Ист-Уильямсберга Агнес прятала от меня глаза.
– Что-то ты припозднилась, – сказал Натан, когда я вернулась домой.
Натан собирался пойти поиграть в баскетбол с приятелями из тренажерного зала, на плече висел вещмешок, на голову накинут капюшон толстовки.
– Угу. – Я бросила сумку на пол, налила чайник, поставила на столешницу коробку с лапшой в пластиковом пакете.
– Ну и где ты была?
Я замялась.
– В общем… и тут, и там. Ты ведь знаешь, какая она. – Я включила чайник.
– Ты в порядке?
– Все отлично.
Спиной почувствовав пристальный взгляд Натана, я повернулась и выдавила улыбку. Он похлопал меня по плечу и уже на пороге сказал:
– Не самый удачный день, да?
И впрямь не самый удачный день. Я тупо уставилась на столешницу. Я не знала, что говорить. Я не знала, как объяснить тот факт, что нам с Гарри пришлось два с половиной часа ждать ее в машине, когда мой взгляд метался между черным квадратом окна и экраном телефона. Через час Гарри, уставший слушать пленки с уроками, отправил Агнес сообщение, что его просят освободить парковочное место и поэтому ему нужно знать, когда за ней подъехать, но она не ответила. Мы объехали дом кругом, Гарри заправил автомобиль, после чего предложил мне выпить кофе.
– Она не сказала, насколько задержится. Значит, проведет там пару часов, не меньше.
– А такое прежде случалось?
– Миссис Гупник делает все, что ей заблагорассудится.
Гарри купил мне кофе в полупустой закусочной, где в заламинированном меню красовались размытые фотографии каждого блюда. Мы практически не разговаривали: мониторили экран телефона на случай, если она позвонит, и смотрели, как сгущающиеся над Уильямсбергом сумерки постепенно переходят в пронизанную неоновыми огнями ночь. Да, я переехала в самый потрясающий город мира, но иногда мне начинало казаться, что моя жизнь резко скукожилась: в лимузине до апартаментов; из апартаментов – в лимузин.
– А как давно ты работаешь у Гупников?
Неторопливо размешав два кусочка сахара в кофе, Гарри смял обертку пухлой рукой:
– Полтора года.
– А где ты работал раньше?
– У других людей.
Я отхлебнула кофе, который оказался на удивление хорошим.
– И тебе не надоело? – (Он посмотрел на меня исподлобья.) – Постоянно ждать. Я хочу сказать… она часто так делает?
Гарри, уставившись в кружку, продолжал методично помешивать кофе.
– Детка, – начал он спустя минуту, – не хочу показаться грубым, ведь, насколько я понимаю, ты в этом бизнесе недавно. И если хочешь задержаться здесь подольше, то перестань задавать вопросы. – Он откинулся на спинку стула, внушительный живот лег ему на колени. – Я водитель. И всегда к их услугам. Говорю лишь тогда, когда ко мне обращаются. Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу. Я в этой игре уже тридцать два года и
