малозатратный и эффектный.
– Правильный подход для ученика. Это потом, когда начнешь работать самостоятельно, будешь использовать дорогие камни, а пока нужно научиться делать так, чтобы любая безделица смотрелась высокохудожественной вещью. Карлычу эскизы показывал?
– Нет еще. Да и не хочу.
– Придется, иначе ходу не даст. Для начала покажи художнику-руководителю. Пускай он даст «добро», а после него уже никто ничего не скажет. Нравится мне твоя задумка, Ефим. Со вкусом придумано. Это ж сколько вставок тебе придется сделать?
– Примерно двенадцать на голове с грудкой и по пятнадцать на каждое крыло. У туловища трудновато придется с мелочовкой. Я хотел бы основание крыла украсить крохотными камешками, а по мере удаления от тельца увеличивать их размер. Прожилки на крыльях выгравирую, а украшать буду только передний край крыла.
– Хорошо придумано. Сейчас модно покрывать поверхности россыпью. Одно меня только смущает – сложность выполнения. Работа тонкая, для опытных мастеров, а ты у нас без году неделя и уже с претензией на квалификацию. Осилишь такое количество вставок?
– Думаю, да.
– А какую закрепку будешь делать?
– Глухая точно не подойдет. Камешки маленькие, каждый не завальцуешь. Карнеровая в самый раз.
– Молодой человек, ваши познания и ювелирное чутье заслуживают похвалы. Мне остается только благословить вас на столь непростую работу. Единственное замечание, даже не замечание, а пожелание: придайте мухе немного динамики.
– Это как?
– Оживите ее.
– Тогда я расправлю ей крылья, будто она собирается взлетать.
– Верное решение, – похвалил Петр Иванович и вышел из мастерской, бурча себе под нос: – Если я что-нибудь понимаю в ювелирном деле, мушка расправит крылья не только себе, но и ее мастеру.
Что было на очередном заседании учебного совета! После просмотра готовых работ и вновь заявленных главный художник попросил минуточку внимания.
– Господа, у нас имеется еще один проект. Я думаю, он заинтересует всех преподавателей сразу. Прошу взглянуть.
Привычными движениями он разложил эскизы и замер в ожидании.
– Что скажете?
– Интересная работа, зрелая, – одобрительно закивали преподаватели.
– Использованы разные виды крепки.
– Чеканка тоже имеется.
– В художественном плане очень достойно.
– Большое спасибо, господа.
– И кому же принадлежат сии мечты? – поинтересовался инструктор-технолог.
– Нашему первокурснику Ефиму Разумовскому.
– Выскочке, – добавил Генрих Карлович.
– Отчего вы к нему так немилостливо относитесь? – удивленно спросил художник.
– Не успел толком в мастерских поработать, как уже умением принялся кичиться. Несколько раз ко мне подходил, просил повышенный курс обучения. А как я ему позволю перепрыгивать, ежели он не все науки первого года прошел? Предоставит готовую работу, тогда и делайте выводы.
– Тоже правильно, – поддержал гравер. – Нарисовать можно все что угодно, а вот сработать – совсем другое дело.
– Господа, эта вещь не входит в программу обучения и не была ни с кем согласована. Очевидный факт: молодой человек желает о себе заявить и демонстрирует нам умение. Предлагаю разрешить ему выполнить данную работу и при ее успешности рассмотреть просьбу о сокращении срока обучения.
– Абсолютно согласен с вами, Тимофей Ильич, – заступился за Фиму Петр Иванович. – У юноши прекрасные руки. Он одарен от природы и заслуживает индивидуального подхода.
– Если мы будем у каждого идти на поводу, то от системы обучения, выработанной годами, не останется и следа, – не унимался Генрих Карлович. – Последовательность есть залог успеха! Только при такой методе будет толк.
– Я не против дисциплины, но принуждение и бездушный подход крайне вредно сказываются на творчестве. Они убивают в художнике индивидуальность, поглощают его душу, уважаемый коллега.
– Ну, как знаете. Я свое слово сказал, но, похоже, оно не сильно кого интересовало.
– Генрих Карлович, мы уважаем ваш опыт, но инициативу подавлять нельзя. Что плохого, если он освободит место для другого ученика на год раньше?
