распахивает глаза. Смотрит, не веря.
– Марк?
– Привет, – хрипло здоровается он.
– Ты приехал? Ты приехал, – сама же и отвечает и тут же обвивает его шею руками и прижимается так крепко, что Марку становится нечем дышать от нахлынувшего снежным комом желания.
– Нет, пташка, я прилетел, – шепчет, целуя ее шею, – на самолете.
– А я из больницы сбежала, – признается она куда-то ему в плечо. Ее дыхание обжигает даже сквозь рубашку. И мурашки ползут по телу. И жарко становится невыносимо.
Он шутливо ругает ее, а потом спрашивает совершенно серьезно:
– Как ты себя чувствуешь?
– Все хорошо, Марк. И с малышами все в порядке, – отвечает, опережая его следующий вопрос. – Не волнуйся, – она кладет его руку на свой живот, а потом опускает ниже. – И еще, – шепчет жарко на ухо, – врач прописал мне активную сексуальную жизнь с любимым мужем.
Он не сразу понимает, что она говорит, сосредоточенный на своей руке между ее бедер. Хочется опрокинуть ее на диван и не выпускать до самого утра, вытворяя с ней все, что душа пожелает.
– Марк, – тонкие пальчики касаются его лица. Он смотрит на нее ошалело, только теперь соображая, что она говорила минуту назад.
– Точно можно?
– Можно, – серьезно кивает, едва сдерживая улыбку, – только осторожно.
– Я буду очень осторожным, – соглашается он и наконец опрокидывает ее на спину, нависает сверху, всматриваясь в ее лицо. Взглядом скользя по раскрасневшимся щекам, задерживаясь на чуть приоткрытых губах.
А она дышит тяжело, кончиками пальцев касаясь его шрамов за ухом и на скуле. Там, где еще два месяца назад вообще лица не было.
– Ты прекрасен, – выдыхает ему в губы, прижимаясь теснее, обвивая его ногами.
Марк смеется, целуя уголки рта, шею и ниже.
– Это ты правильно сделала, что сбежала, – бормочет, перемежая слова поцелуями и легкими укусами.
– Определенно, – хрипло смеется в ответ пташка, выгибаясь ему навстречу.
