подвоха, воин закрыл дверь и начал сгружать упряжь и седельные сумки.
– Я не ведьма. Ишь ты! Это все про Хиву наговорили. Мол, говорит с травами и притягивает воду к корням, чтобы лучше росли. Глупцы выдумали, что черная гниль и жучок – это тоже она… А теперь ее забрали. Забрали ее, слышишь!
Зено вздрогнула от крика. Угораздило же их попасть к безумной! Неудивительно, что Юсну не больно-то слушали. Она была полной и дряблой, под подбородком тряслись складки кожи – впрочем, посланница не назвала бы ее старухой. Кто знает? Жизнь здесь тяжела, и морщины рано покрывают темные от загара лица.
– Я не ведьма, – тихо и отчетливо повторила Юсна. – Ишь ты! Я мудрая женщина, которая знает толк в травах и старых байках.
– Успокойся, Юсна. Никто тебя не винит, – Азрай сошел со ступенек на земляной пол. – Наоборот, мы рады, что тебя нашли. Кто лучше расскажет о тенях, которые удлинились, и об этих лесах?
– И что я получу взамен? Все толкуют, будто моя малышка наслала жучков в поля, а теперь и старая Юсна туда же: пальцем не шевельнет против теней, может, она их и позвала? И зверье в лесах перевелось… Тени, тени, тени! Никто не знает, откуда они. Никто не верит, что все уже было. Если бы это Юсна позвала – как бы она это сделала в прошлый раз? А? Что скажешь? Старой Юсны тогда и в помине не было!
– Но мы-то тебе верим, – мягко убеждал Азрай.
– И что я получу за россказни? Сказали ж тебе: обмен. Слышал такое? Ты вот что мне дашь в обмен?
– У нас есть еда, но совсем немного. И можешь посмотреть все наши вещи. Я думаю, мы сторгуемся.
– Мы расскажем, что происходит в царских землях, – вставила Зено.
– Что же, посмотрим. Посмотрим… – Кажется, сумасшедшая успокоилась. Она вытащила из-под посланницы накидку с распустившимся краем и закуталась, села прямо в солому на полу, скрестив тощие ноги. – Ты, девонька, рассказывай… а ты не стой столбом! Доставай свою еду, да смотри там, за клеткой, горшок с рисом.
К радости посланницы, клетка оказалась пустой. Может, когда-то там и водились птицы, чьи клювы сейчас щелкали, пока Юсна усердно кивала рассказу. От ее пристального взгляда становилось не по себе – у хозяйки самой глаза были, как у старой хищной вороны. По комнате поплыли пряные запахи, а посланница все говорила и говорила. Голова стала тяжелой и клонилась на грудь, и уж совсем не помогало, что травница то и дело перебивала с вопросами:
– А что старый царь? Небось, помер уже? – в полумраке зрачки у Юсны как будто мерцали.
– Несколько лет назад, – ответила посланница. Отчего-то известие привело безумную в восторг.
– Ха! А я говорила, заморыш долго не высидит. Я говорила, а мне не верили!
– Недолго? Азас Черный правил семнадцать лет.
– Ты-то что его защищаешь? – Юсна хлопнула себя по колену. – Ты-то, чужачка! Какое тебе дело?
– Откуда…
– Ха! Это ты олухов проведешь, а меня за дуру не держи. Чем за падаль заступаться, лучше бы вон мужика берегла! Кто тебя защитит, когда юный дохляк отправится за папашей?
Зено бросила взгляд в сторону Азрая. Тот мешал кашу деревянной ложкой, губы его беззвучно шевелились.
– Небесные владыки! Что ты несешь? – вырвалось у нее.
– Я знаю, что я несу. Ты продолжай, девонька. Нечего отвлекаться.
Безумная ведьма сбила ее с толку, но проще было подчиниться. Время шло, пар над котелком густел, а гроза совсем разошлась, когда Зено закончила смутными ощущениями:
– Как будто сладкий запах в ветре… в воздухе, даже если ветра нет. Тело становится непослушным, суставы тяжелыми, а сердце… там, где сердце, вдруг пусто, легко и холодно. Но мне все время плохо, не только в эти минуты, и я не знаю…
– Дай-ка сюда руки, – приказала Юсна и поцокала языком, когда Зено послушалась. – Суставы у тебя распухли, что верно, то верно. Это в самом деле хворь. А не то, что ты подумала!
Посланница следила за ее лицом, не веря до конца. И не ошиблась.
– А в остальном все верно. Сладкий вкус на языке. И запах, как у старых соцветий. Что, чужачка, не ждала, что крестьянка ответит?
Голос травницы сочился ядом, под тусклым взглядом Зено уже сама не знала, что там светится в этих глазах: безумие или, наоборот, ум? Должно быть, Азрай думал о том же, потому что негромко спросил:
– Кто ты, Юсна?
– Мать назвала меня Юсна-ризд-Кви?нйор, на вашем царском языке – «золотая госпожа дома пламени». А ее саму звали «сестра, принесшая обет богу». Только длинные имена не стоят чернил, чтобы их записать, вот как. Три тысячи двенадцать сутр, с притчами, святыми текстами и хроникой – все это матушка вдолбила мне в голову. И что толку? Меня бы выбросили из деревни как ведьму. Только кто ж тогда благословит грудняка или наречет год?
– Наречет год? Вы поклоняетесь Темерасу? – Зено прикусила губу.
