– В больнице по телевизору так говорили, – объяснил Харитон.
– Во! Говорю же, как в телике, – заржал Рябой.
– Какой канал, осмелюсь поинтересоваться? – тоже перешел на русский литературный Николс. – Не канал «Культура», случаем?
– Да, «Культура», – подтвердил Стольник, – иногда «Наука».
– Слышь, пацаны, надо в каждую камеру по телику поставить и этот канал на тюрьмах показывать, чтоб братва смотрела, мы бы ваще от фени избавились, – пошутил Рябой.
– Он просто заново учился говорить, вот и понахватался, а так горбатого только могила исправляет, – с неприязнью скривился Сусел. – Я вот, например, не хочу, как он, говорить, и баста!
– Не скажи, – недобро сверкнул глазами Николс. – Кто на серьезном северном кичмане парился либо строгача на зоне тянул, не употребляет матерную речь и говорит «будьте любезны». Этим в терках избавляют недоброжелателей от возможности предъявить неуважение. Так что учитесь, в нашей профессии может пригодиться.
– Типун тебе на язык, Николс, – суеверно огрызнулся Рябой и три раза поплевал через левое плечо.
Вдоль дороги начали появляться домики и указатель с названием поселка городского типа.
– Нам, пацаны, надо одежду Стольнику по-быстрому найти и желательно машину поменять, джип мы угнали, и, возможно, уже объявили план «Перехват», – наметил задачи Сусел.
– А что значит «угнали»? – уточнил незнакомое слово Харитон.
– Ничего мы ее не угнали, – испытующе посмотрев на него, ответил Николс, – покататься просто взяли.
Ответ Стольника удовлетворил. Он понял, что ребятам это нужно и они взяли нужную вещь лишь на время.
– Что, дождемся вечера и лоха левого разденем? – поинтересовался Рябой.
– Вовчик! Красава! Когда ты уже наконец перерастешь уровень гоп-стопа? – с нескрываемым раздражением в голосе задался вопросом Николс.
– Реально, Рябой ты пургу метешь, – включился в дискуссию Сусел. – Мы кассу взяли, а ты хочешь прохожих раздевать.
– А что делать тогда? – тупо глядя на них, поинтересовался Рябой. Похоже, его мозг столкнулся с непреодолимой задачей.
– Есть такое слово модное «шопинг», – заулыбался Николс. – Чтоб ты понял, могу перевести так: «Поведем братуху прикидываться до барыги».
– Да я понял, что ты меня травишь? – возмутился Рябой. – Просто общаковые средства экономлю, да и темень на дворе – магазины уже не работают.
– Мы поняли твои чистые намерения, но все же пойдем отовариваться в магазин, – подвел итог Николс. – Всю ночь будем ехать, а с утра, как город покрупней появится, зарулим куда-нибудь в бутик. Сейчас, Сусел, остановись, я свой спортивный костюм братухе дам, чтоб хоть выходить мог из джипа.
Когда Харитон переоделся, троица осмотрела его и переглянулась.
– Обуви у нас нет? – поинтересовался Сусел, глядя на босые ноги Стольника.
– У меня есть сланцы, – вспомнил Рябой.
– Так давай, по-любому лучше, чем босиком.
Когда Харитон надел сланцы, его новые друзья одобрительно заулыбались.
– Теперь ты как спортсмен на отдыхе. Подозрений не вызываешь. Ну, по крайней мере, не больше нас, – сделал вывод Николс и поторопил всех сесть в машину. – А теперь погнали, нам еще на север ехать и ехать.
Дверцы захлопнулись одна за другой, напоминая автоматную очередь, и джип продолжил свой бег в темноту.
«Как эти лохи легко повелись, – громко думал Николс, – при случае замочу всех троих и возьму кассу. Ищут троих и спишут троих, а одному с деньгами потеряться не сложно».
Что-то похожее думал и Сусел.
«Странно, зачем ему нас мочить? Это же мокро! Одежду намочишь и не помоешься толком», – размышлял Стольник, ответ не нашелся, а потом мысли рассеялись в размеренном гуле дороги.
Глава 12. Происшествие
Ринат Рашидович стоял возле тела своего брата Равиля, лежащего на столе для вскрытия. В нем боролись два чувства: тоски по тому, кого он знал всю жизнь, и облегчения, поскольку не придется больше бояться выпадов этого шизоидного садиста.
Сбежавшего пациента так и не смогли найти, хотя прошло уже больше суток с момента побега. Незамедлительно выставленные посты на всех дорогах и полиция, прочесывающая окрестности, не нашли ничего, кроме порванных больничных тапок, подобранных в десяти километрах от психушки.
